Из бродяг — в работяги
Бездомные в Москве — ценная рабочая сила. За них ведут конкурентную борьбу многочисленные рабочие дома, заманивая зарплатой, питанием и койко-местом. Зимой у этих организаций самый сезон: самые ленивые бомжи соглашаются у них поселиться и поработать, чтоб не замерзнуть на улице. А вот слабым — «уличным» старикам и инвалидам — податься некуда. Разве что к «Ною».
«Да не поеду я к вам, отстаньте,— бездомный, высокий мужчина в белой кроличьей шапке, стоящий у вокзала в очереди за бесплатным горячим обедом, отмахивается от какого-то паренька, протягивающего ему визитку.— Сам работай на своей стройке, хитрован какой». Обладатель шапки представляется Валерием и объясняет: некуда в Москве теперь деться от этих рекрутеров, вербующих бомжей в рабочие дома. Раньше они платили бездомным труженикам копейки, часто избивали, уйти от них было трудно. Сейчас демократия: выдают 50 процентов от заработков, помогают восстановить документы, уйти тоже можно в любой момент. «Хочешь — пропивай все, хочешь — копи деньгу,— объясняет Валерий.— Только все равно я к ним не поеду. Если б я хотел вкалывать — я б этим и у себя в Ярославле занимался. Нашли дурака!» Паренек снова пытается всучить визитку и тогда Валерий закатывает штанину — нога у него вся в язвах. Вербовщик тут же отскакивает, а Валерий смеется: «Видали? Сразу ненужным стал. Мне теперь только к этим... Как их там? Цой? Ной?»
«Денег полный карман»
Основатель и руководитель «Христианского дома трудолюбия ”Ной“» — Емилиан Сосинский, бывший автоинструктор. В начале нулевых он пришел к вере, тогда же и выбрал свое христианское служение. Точнее, оно само его выбрало — на пороге храма Космы и Дамиана у Сосинского попросила милостыню какая-то многодетная мать «с повешенным мужем». Емилиан стал опекать сначала эту женщину, потом другую, потом стал участвовать в кормлении бездомных: прямо в храме накрывали столы на сотни человек. А затем община помогла открыть первый Дом трудолюбия в Подмосковье — независимый от государства, спасающий людей собственными силами. Сейчас таких домов в «Ное» шестнадцать.
Схема эта не нова. Первый Дом трудолюбия в России еще в XIX веке создал настоятель Андреевского собора в Кронштадте отец Иоанн. Священник, активно занимаясь благотворительностью, постепенно пришел к мысли, что, хотя милостыня необходима, она часто развращает людей и лишает их стимула трудиться: «Разве не доброе, не гуманное дело спасать людей от лености, праздности, апатии, тунеядства?» Емилиан рассуждает так же. «Я понял, что даже когда бездомных кормят, лечат, раздают им одежду, покупают ”билеты домой“ и подают — это не решает их проблем. По моим подсчетам, 90 процентов людей на улице — алкоголики и наркоманы. Они охотно принимают помощь, но продолжают дальше пить и бездельничать. А действительно, зачем напрягаться, если все равно можно получить горячую пищу в пунктах раздачи еды, подлечиться, переночевать в ночлежке, постирать одежду в специальной прачечной? Раньше беседуешь с ними на ”кормлении“ — им стыдно, что они тунеядцы такие, глаза отводят. А теперь, когда благотворительность особенно развита, мне прямо говорят: ”Я что, дурак, что ли, идти к вам работать? На улице я лучше, богаче живу, еще и пить могу! Вон по электричке пройдусь — и денег полный карман“».
Еще в 2010 году, согласно опросам, категорически не хотел работать каждый десятый бездомный, сейчас бездельничать желает каждый пятый. Сосинский знает причину: «Любая протянутая рука в Москве сейчас приносит не меньше тысячи рублей в день». Топовые попрошайки — трогательные старушки, беременные, раненые «афганцы» и «чеченцы» — собирают в разы больше. Столица богата. Один из знакомых Емилиана, представляющийся как «бомж из Хабаровска», каждый год приезжает в Москву на заработки. «Здесь, даже если я просто усну в самом тихом, безлюдном дворе, то точно знаю: когда открою глаза — рядом со мной будет лежать бутерброд с колбасой, какие-то деньги. А в Хабаровске я помирать буду — никто и корочки хлеба не подаст». Поэтому хабаровчанин работает вахтовым методом: в Москве за пару месяцев собирает внушительную сумму, а потом весь год ее дома пропивает.
Помимо индивидуалов в Москве на милостыне специализируются и целые компании. Сосинский говорит, что это «цыганская нищенская мафия». Именно цыгане на «газелях» подвозят утром к храмам в центре колясочников, бабушек, «героев войны» в камуфляже — все самые доходные места давно поделены. «Вот, к примеру, в Покровском монастыре, где хранятся мощи Матроны Московской, руководство знает об этой проблеме и думает, что с этим делать,— вздыхает Сосинский.— Цыганские организации работают очень слаженно. Почему-то чаще всего они вербуют людей на Украине, как правило — пьющих. Уж не знаю, что они им обещают, но доставляют их сюда, селят в Подмосковье, отбирают документы, наряжают и ежедневно вывозят на точки. Может, на Украине хуже подают, поэтому нищие особо и не жалуются. Да, у них тут отбирают выручку, но разрешают пить. К нам от цыган сбегали люди, но многие потом с тоской вспоминали свою карьеру в таборе: «У вас пахать надо, а там можно было денежку заныкать, купить копченый окорочок, бутылочку — и сиди себе, кайфуй».