«Не нужно переводить бумагу на всякие глупости»: интервью с Константином Котовым, основателем магазина Lebigmag
«Правила жизни» начинают рубрику «Малое дело». В ней мы будем рассказывать о маленьких и не очень, нишевых и более массовых бизнесах, которые нам симпатичны и которые хочется поддержать в нестабильные времена хотя бы словом. Знакомьтесь, первый герой — Константин Котов, основатель единственного в России магазина нишевых глянцевых журналов Lebigmag. Его детищу в этом году десять лет — нам показалось, что это отличный повод обсудить трансформацию и судьбу глянца (да-да, того самого, который похоронили) и узнать, как последние четыре месяца сказались на деятельности Lebigmag.
Начнем с базы: как вы увлеклись глянцем и когда это переросло в бизнес?
— Не сказал бы, что я увлекся глянцем. Мне кажется, это вообще плохое слово, характеризующее печатный мир не с лучшей стороны.
Почему?
— Не знаю… У меня сложилось впечатление, что «глянец» — почти ругательство. Оно, как известно, связано с глянцевой бумагой, а глянцевая бумага — часто недорогой массмаркет вроде «базаров» и «космополитенов». Издания, с которыми мы работаем, уделяют особое внимание бумаге, причем чаще она матовая, верстке и вообще внешнему виду. Началось, наверное, с того, что я сам работал в разных средствах массовой информации: делал студенческую газету, эстетское краеведческое издание, даже работал собственным корреспондентом «Парламентской газеты» в Страсбурге. Мне всегда хотелось, чтобы печатный формат процветал, чтобы люди перестали бесконечно его хоронить и говорить, что «бумага должна умереть». Даже если говорить не о чтении, а о визуальном контенте, думаю, очень важно сосредоточиться и не отвлекаться. Все-таки в соцсетях ты неизбежно тонешь в бесконечных ссылках, в потоке информации. С журналом ты один на один. Это не столько удовольствие, сколько рабочий инструмент. Я убедился в этом, постоянно общаясь с нашими читателями — это в основном фотографы, стилисты, видеографы, визажисты, — с людьми, которые работают с искусством, модой и другими визуальными дисциплинами. Конечно, мы имеем дело и с журналами о музыке, кино и литературе в том числе. Думаю, людям нужны эти издания, чтобы посмотреть, вдохновиться и сделать что-то свое.
Когда вы поняли, что журналы нужны людям и, более того, люди готовы за это платить? Это же слишком узконаправленный интерес.
— Да, не массовый продукт, но это нужно людям. Таких журналов не должно быть слишком много, чтобы их употреблял каждый второй. Но почему-то в России издательства недооценивают нишевый формат, относятся к нему небрежно, не стараются, в общем.
В смысле, что принт у нас так себе?
— Да, принт у нас был так себе. В принципе он так себе и остается, но есть попытки его улучшить, приблизить его к тому, что мы понимаем под коллекционным объектом. Журнал — издание, ограниченное временем, у него есть периодичность. И можно подумать, что следующий номер делает прошлый неактуальным. Но на самом деле это не так. Как раз в этом еще одна ценность журнала — он делает срез одного момента времени. Сейчас, когда мы стали работать с коллекционными, архивными изданиями, это стало особенно очевидным.
Как это оформилось в бизнес, в офлайн-магазин? Ведь любить журналы, продавать их можно и в небольшом комьюнити?
— Очень долго оформлялось и вообще не было похоже ни на какой бизнес, да и сейчас не вполне похоже. В первом читальном зале, который я открыл в Петербурге десять лет назад, была моя коллекция и что-то, что мне прислали: сэмплы, бесплатные экземпляры журналов, понравившихся мне визуально. Я практически вслепую писал редакциям, издательствам и говорил, что хотел бы открыть читальный зал с международной периодикой. Они присылали экземпляры, а люди приходили, смотрели, читали. Кто-то хотел купить, кто-то даже не думал об этом, кто-то удивлялся, почему это может так дорого стоить.
Как была выстроена коммуникация с зарубежными издательствами? Сразу ли они шли на контакт?