«Мама, можно я буду толстой?» Вопросы о поиске себя и принятии своей внешности
В практике Катерины Мурашовой произошел очередной интересный случай. Психолог предлагает принять участие в мозговом штурме и поразмышлять о прочитанном
Случай Маргариты
В кабинет зашла женщина без ребенка. Говорит честно:
— Я записалась к вам со своей собственной проблемой. Но вы же семейный психолог, а моя проблема влияет на мою семью, опосредованно, но очень сильно.
— Я вас слушаю, — нейтрально ответила я.
Женщина выглядела успешной и ухоженной. У нее была современно-стандартная внешность со следами недешевых пластических операций. «Не знаю, есть ли у нее свой коуч, — подумала я. — Но свой косметолог, парикмахер, визажист и хирург имеются наверняка. Может быть, ее проблема — отношения с мужчинами? Что-нибудь такое в стиле материалов из журнала Psychologies…» Имя у женщины подходящее к ее внешности — Маргарита, но она говорит, что с детства привыкла, чтобы ее звали Ритой, почти все так и зовут, и если мне не трудно… Мне не трудно:
— Рита, так с чем вы ко мне пришли?
— У вас более или менее недавно был материал про старших подростков, которых родители сначала пристраивали в институты, потому что дети не знали, кем им быть, потом их оттуда выгоняли, и семьи их к вам приводили, и все они не знали, что делать дальше. И, что гораздо хуже, они не знали, кто они такие. Я прочитала и как-то сразу поняла, что это про меня.
Я удивилась и уточнила:
— Вашего сына выгнали из института?
— Нет-нет-нет! — женщина замотала головой. — Это я, я сама! Я, оказывается, совершенно не знаю, кто я такая!
— Но как же это может быть? — спросила я. — Ведь вам же не 18 и не 20 лет. Вы явно получили какое-то образование, скорее всего, где-то работали и работаете. Да даже ваша внешность и стиль говорят о том, что вы много над ними трудились.
— Да, да! Именно так! — теперь Рита энергично и согласно закивала. — Все это я делала и делаю сейчас, но получается, что я все равно не знаю, кто я.
— Расскажите подробней… — сдалась я.
— Мои родители никогда не заставляли меня делать уроки, — неожиданно вспомнила Рита. — Им, кажется, было вообще все равно, как я учусь. Только не подумайте, что наша семья была какая-нибудь неблагополучная — вовсе нет, нормальная совершенно, рабочая, трудолюбивая семья: мама, папа, бабушка, тетя, два кота и четыре канарейки. Я потом, уже в старших классах, как-то у них спросила: «Почему вы никогда меня не мотивировали хорошо в школе учиться?» Они очень удивились, честно подумали и ответили: «А зачем? Ты же и так училась, ну, как могла… А к чему же нам-то ребенка расстраивать?» Училась я в начальной и средней школе плохо, тройки — почти по всем основным предметам, хотя школа была самая простая. Одноклассники меня в общем-то не дразнили, а учителя — не особенно ругали. Просто было такое общее мнение, с которым я сама (вот ужас-то! — думаю я сейчас) была практически согласна: «Ритка — не то чтоб уж совсем тупая, но туповата». В еде меня тоже никто никогда не ограничивал. Наоборот, я помню, что о моем хорошем аппетите родные всегда говорили с гордостью и умилением. Дома практически всегда либо лепили пельмени, либо — пекли пироги с разными начинками. Наваристых супов обычно в холодильнике было два — на выбор. Про любую беду или неудачу говорили: ну что ж, пойдем тогда чайку с пирожками выпьем. Или прямо: надо это дело заесть. Мама и бабушка очень любили принимать гостей — и обязательно угостить их так, чтоб они из-за стола встать не могли. Опять же я не помню какой-то прямой травли из-за своего лишнего веса. Однажды меня не взяли в бесплатный кружок народных танцев, вполне дипломатично сказав: девочка, ты сначала похудей, а то танцы — это ж такая нагрузка на сердце, тебе оно просто вредно будет. Девчонки могли сказать про какую-нибудь одежду типа лосин: «это тебе не пойдет» или «это на тебя не налезет». А так опять же практически нейтральное общее мнение: Ритка у нас — толстая.