Максим Дрозд: «Я человек интуиции – живу сердцем»
Актер, любимец женщин, многодетный папа и... явно более тонкий герой, чем большинство его экранных персонажей.
Макс Дрозд почти никогда не улыбается. Он уж точно – «не по залам и по салонам, черным платьям и пиджакам». Сложный, жесткий, закрытый, к себе не подпускающий. Служил в армии – в разведке. Дважды приходил в профессию и в 40 стал звездой, снявшись в «Ликвидации». Затем – «Штрафник», «Станица», «По законам военного времени», «Смотритель маяка», «Мурка»... По фотографиям, которые он выкладывает в своем аккаунте в Instagram (@maxdrozd), можно снять черно-белое кино. Он – «человек ненастья», но встречаемся мы в солнечную мартовскую метель. В марте у него день рождения.
Макс, вот вам и 53. Как ощущаете себя в этом возрасте – «куда ушло ваше детство, в какие города?»
Я рожден 11 марта, и мне кажется, что я самый добрый человек на свете, любящий птиц и собак. Детство мое прошло в Одессе. В солнечном марте, когда города расцветают, в Одессе все через край. Если в обычной жизни – определенного уровня декольте, то в Одессе оно немыслимое, если в Москве каблук 12 сантиметров, то в Одессе – 20, если где-то просто мини-юбка, то в Одессе... это уж совсем «too much»! Вот так ходишь, оглядываешься и не понимаешь: «Почему так?» Может, все дело в солнце? Одесское детство было голодное и веселое. Впрочем, там приняты застолья, и дома у нас всегда были гости. Помню кабачковую икру, фаршированные перцы и пляж Аркадия. Мы, дети, целый день бегали по пирсу и ныряли. В то время еще можно было приехать туда с «закидушкой» – это такая леска с грузом – и за день поймать семь бычков. Или «нарвать» мидий, развести костер, положить их на лист железа и поджарить. А еще можно было с ситечком прийти на пляж, целый день просеивать песок и к вечеру иметь уже рубль в кармане... Теперь же, в 53, я нахожусь в возрасте, когда все время ищу глазами и душой учителей. Я многого не понимаю, у меня много вопросов. Кажется, с каждым годом понимаешь все меньше, хотя опыта становится все больше.
Когда вы шли в актерскую профессию, у вас были кумиры?
Помню, как в юности я бежал по саду Эрмитаж за Микки Рурком, как Леонов шел по Пушкинской площади и люди останавливались и смотрели ему вслед (говорят, когда по Невскому шел Боярский, останавливались даже троллейбусы!). Но я не знаю, кто должен пройти сейчас, чтобы люди остановились. Я человек интуиции, живу сердцем и безумно люблю талантливых людей. Однажды встретился в магазине с Олегом Янковским (на последней сцене из «Мюнхгаузена», где он по лестнице уходит в небо, я обычно плачу), не знал, что же ему сказать, и говорю: «Давайте я донесу ваши сумки?» Донес.
Вы – звезда боевиков, «реальный пацан» и настоящий военный. Что изменилось с годами, что теперь вам интересно?
Литература. В прошлом году я принял участие в проекте «7 нельзя» – читал тексты в сопровождении симфонического оркестра. Мы с режиссером нашли семь историй любви известных людей, начиная с Антония и Клеопатры и заканчивая Дали и Галой. Я прочел их в «Новой опере», просто сидя на стуле перед играющими на сцене оркестрантами. И меня «снесло». Как же они работают! Ты читаешь историю, а они продолжают ее, унося тебя музыкой в тот мир. Это вдруг оказалось интереснее, чем то, что я когда-то любил больше всего, – стрельба, погони. У меня тогда родилась мечта – сделать подобный проект самому. И во время пандемии, когда все сидели дома, мы с одним талантливым и небезызвестным тебе сценаристом (автором этого интервью Марией Анисимовой – Ред.) придумали и сняли в рамках образовательной программы ряд сюжетов о наших современниках, которым поставлены в Москве новые памятники – о Калашникове, Шолохове, Ростроповиче, семью которого мне посчастливилось знать лично, и других героях. Некоторых фактов их биографий я не знал, и они потрясли меня: завещание Плисецкой, покаянное письмо патриарху главного оружейника страны, стихи Окуджавы... Что же касается кино, я снялся в большом сериале «Заповедный спецназ». Это реальная история из жизни: на Байкале в 2015 году для борьбы с браконьерами привлекли военных (егеря не справлялись), и те их победили. Играю живущего сейчас человека, командира опергруппы «Рысь» Артура Мурзаханова. Полгода провел в дремучих лесах, среди огромных водных пространств, тонул в болоте при температуре +5, бросался в огонь, падал с мотоцикла. Теперь вот залечиваю раны. Честно говоря, хотел бы сыграть какого-нибудь уже... математика.
Какой самый страшный съемочный день был в вашей жизни?
Это случилось на съемках режиссерского дебюта Михаила Пореченкова «День Д». Он выбрал мне самую глубоко-интеллектуальную роль в картине – ликвидатора, вообще без мозгов. Однажды снимали сцену нашего с ним боя: реквизиторы сделали «фальшивые» стулья, которыми мы били друг друга по голове. Вернее, я должен был ударить Мишу… Мы долго репетировали, потом начали снимать. Один раз бью Пореченкова – стул разлетается на куски. Другой дубль – беру второй стул, бью, стул цел. И тут смотрю на Мишу – а у него кровь на голове, и он... лежит. Ну все, думаю, это конец. Убил звезду, режиссера, всеми любимого артиста. Оказалось, в него отлетела щепка. Даю вам самый добрый совет: прежде чем лезть в драку – всегда проверяйте реквизит!
Какие качества, помогающие в актерской профессии, мешают вам в жизни?
Эта профессия спасает меня от скуки и рутины, но абсолютно все, что в ней помогает, в жизни мне очень мешает. Я вспыльчивый человек, у меня ужасный характер, я слишком эмоциональный, неспокойный. Такого можно воспринимать лишь в маленьких дозах. Недавно на проповеди был, и батюшка сказал: «Не надо бояться равнодушия, равнодушие – это хорошо, это значит «ровная душа». Надо стараться таким и быть, а актерский темперамент нас делает «неровными душой».
Ваша мама живет в монашестве, вы сами провели в монастыре почти полгода. Как вы пришли к религии?
Мне было 16 лет, когда я впервые оказался с ребятами в Покровском женском монастыре в Киеве. Спрашиваем монахинь: «А куда тут свечки ставить?» Они показали, а потом интересуются: «Что случилось?» – «Да проблемы у нас во дворе»... Затем в районе Феодосийских дальних пещер я шел по улице, и вдруг ко мне подходит старец с длинной седой бородой и говорит: «Молодой человек, а не хочешь ли ты поехать поработать в монастырь?» Я отвечаю: «С удовольствием поеду и поработаю во Славу Божью». Это был батюшка Пафнутий, впоследствии ставший настоятелем Китаевой пустыни архимандритом Феофелом. Дивный старец, большая фигура в старчестве. Я провел в том монастыре несколько месяцев. Как спортсмену мне дали самую физически тяжелую работу – месить тесто для хлеба. Что касается мамы, она была актрисой, но ушла из профессии и нас с отцом осуждала за то, что мы продолжаем этим заниматься. Мама стала послушницей монастыря и сейчас почти все время проводит в молитве. Думаю, только благодаря ее молитвам у меня в жизни все складывается.
Какой вы папа?
У меня четверо детей (двое – на фото – Ред.), и я их безмерно люблю. Некоторые из них еще не догадываются – как сильно. Когда Маша решила стать художником, я очень удивился: вот их у нас в роду точно не было. Но она блестяще окончила школу акварели Сергея Андрияки (ее картины висят у меня на стенах), а сейчас учится на дизайнера интерьеров. Мы с ней дружим, она настоящая «бандитка», веселая и шебутная. Егор поддержал семейную традицию и сейчас учится в школе-студии МХАТ. Однажды в Киев, чтобы поставить спектакль с моим отцом (народный артист Украины Георгий Дрозд – Ред.), приехал Роман Виктюк. Папа попросил его меня послушать. Я прочитал монолог из «Самоубийцы», который случайно выучил на слух, находясь за сценой во время папиного спектакля – я тогда жил уличной, дворовой жизнью, учить монологи у меня времени не было. Виктюк и говорит: «Во МХАТ тебе, сынку, только туда иди учиться». И я отправился в путь. С первого раза не поступил – попал туда только после армии, но влюбился в красавицу-Москву. Я до сих пор считаю ее лучшим городом земли. Гуляю по Москве, ночью хожу по бульварному кольцу. Раньше моим любимым маршрутом был путь от Тверской через улицу Неждановой (ныне Брюсов переулок – Ред.), где стоит моя любимая церковь Вознесения Господня, до Арбата. Вот и Егор выбрал школу-студию, чтобы не нарушать традицию, и уже дебютировал в кино. Софья, моя младшая, занимается художественной гимнастикой, поет, рисует, в спорте есть успехи. Старшая дочь Даша – психолог, живет в Риге.
Как складывается ваша личная жизнь сейчас?
Я очень много работаю и, наверное, не могу дать того тепла... Я живу с сыном Егором – так сложилось. Что касается личной жизни, пока мне комфортно быть одному.
Фото: PR
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl