Ангелина Стречина. Исполнение желаний
Мне везет работать в атмосфере любви, с хорошими режиссерами и партнерами. Мне нравится ощущение, когда я утром просыпаюсь, иду на съемочную площадку и предвкушаю: сейчас мы будем творить, работать, придумывать, искать.
Ангелина, с весны 2022 года вы состоите в труппе столичного Театра сатиры. Служить в театре было же вашей давней мечтой?
— Да, я мечтала попасть в театр. Мне очень хотелось состоять в труппе, играть на сцене, делиться своей энергией со зрителем и получать обратную связь. Более того, о театре я грезила с института. Но, к сожалению, не сложилось.
Во всех театральных вузах педагогами и мастерами создается культ театра. Ты непременно после выпуска должен играть в спектаклях. А если не хочешь, то это очень странно. Помню, мои сокурсники, которых взяли в труппу, ходили по институту очень важные и спокойные. Будто смотрели на всех свысока. (Улыбается.) Не знаю, как это объяснить, но ребята очень сильно отличались от тех, кого в театр не взяли. Да и после выпуска к актерам, которые не попали в труппы, почему-то относятся с пренебрежением. На протяжении всей моей карьеры в кино в разных картинах каждый второй партнер спрашивал: «А в каком театре ты служишь?» И когда я отвечала, что ни в каком, отношение ко мне немного, но менялось. Они как бы с осуждением говорили: «Ну как же так?!» И я почему-то пыталась объяснить им, что много работаю в кино, у меня много проектов, как бы оправдать себя. Я ходила на пробы, и мне часто говорили: «Вы не служите в театре, жаль, это очень важно для артиста». Я стояла и кивала. А сейчас думаю: «Боже мой, для актера важно быть просто хорошим артистом, а для театров еще и востребованным». Я перестала переживать по этому поводу, когда заметила, что довольно много хороших и успешных актеров не служат в театре.
— Почему же вы сразу после Щепкинского училища не пошли работать в театр?
— Я не знала, как туда попадают. В институте нам об этом не рассказывали. Помню, однажды сказали: «Вы должны показываться в театры». И у всех вопросы: куда идти, что показывать? Кто-то с курса договорился о просмотрах. И эти показы оказались огромным стрессом. Наверное то, что испытала , сравнимо разве что только с ЕГЭ. Потому что именно тогда казалось, что решается судьба: если ты не наберешь баллы, то твоя жизнь закончится. В ТЮЗе так на меня вообще накричали: «Как ты посмела прийти и показывать какую-то ерунду!» (Улыбается.) Я тогда плакала и не понимала, за что они так ведут себя со мной. Да и то, что тебя оценивают, выбирают из других кандидатов, было мне неприятно. В Театре Российской армии я очень хорошо показалась. Мне назначили дополнительную встречу, на которую я не смогла приехать. Выглядело это так: мне звонят и говорят, что завтра нужно появиться в театре. Я им объясняю, что нахожусь на съемках за границей, и прошу перенести встречу на день. На что мне в очень грубой форме ответили: «Да вы вообще кто такая, чтобы мы еще думали, когда с вами встретиться. Снимаетесь? Ну и снимайтесь в кино». Для меня это было большим ударом, шоком. Я тогда позвонила своему педагогу Алексею Владимировичу Дубровскому, и он мне сказал: «Все, значит, снимайся. Придет время, когда тебя позовут в труппу».
И это время настало! Сначала по контракту я играла в Московском драматическом театре имени Ермоловой в спектаклях «Дачники» и «Господин Слуга». А в том году меня пригласили еще и в Театр сатиры. Я недавно позвонила своему педагогу и рассказала об этом, и он ответил: «А я тебе говорил, что так и будет!»
Но какое счастье, когда мечты исполняются! Я каждый раз с большим трепетом выхожу на сцену. Больше всего мне, конечно, нравится обмен энергией со зрителем. Вы только представьте: на тебя смотрит больше тысячи человек, они ждут, что ты им подаришь какие-то эмоции. И самый большой катарсис происходит в конце, когда вы все вместе уже прожили одну огромную историю — со слезами, со смехом, с тяжелыми моментами, — и вместе же выдыхаете. Зал хлопает, встает, он тебе благодарен! Ты делишься своей энергией, зрители — своей. И вы ее как шар друг другу кидаете: они тебе, а ты им.
— Но ведь театр отнимает большую часть жизни. У вас съемки идут нон-стоп, как же вы согласились войти в труппу?
— Других вариантов не было. Мне сказали, что актер, играющий у них на сцене, должен состоять в труппе. Я очень хотела попасть в театр, поэтому долгих раздумий не было. Большое спасибо нашему художественному руководителю Сергею Ишхановичу Газарову за то, что мне пошли навстречу и позволили продолжать сниматься. К моменту вступления в труппу я знала, что ближайшие полгода буду на съемках. Сейчас я приезжаю только на свои спектакли. Что будет дальше, не знаю, для меня это до сих пор большой вопрос, как получится совмещать кино и театр. Я слышала от своих коллег жуткие истории, когда руководство театра не отпускало актера на съемки. Но с другой стороны, есть много актеров, которые состоят в труппах и снимаются. Посмотрим! (Улыбается.) Мне нравится сцена, я люблю выкладываться на все сто процентов. Надеюсь, получится найти компромисс.
— Почему вы не остались в Театре имени Ермоловой?
— Я оттуда и не уходила. А в труппу вступить мне не предлагали. Самое интересное, несколько человек потом спрашивали: «Если ты хотела там работать, почему не пришла и не спросила?» Честно, я не знала, что так можно. Я вообще не понимала всей этой системы. Поэтому с Театром Ермоловой я до сих пор работаю по контракту.
Эксклюзивная история! (Смеется.) У меня еще был опыт работы в детском спектакле. Я раньше этого очень стеснялась и никому не рассказывала, а сейчас вспоминаю этот этап с большой благодарностью. И я очень рада, что он был в моей жизни, и именно в непростой момент.
После выпуска я часто ходила на пробы, снималась в сериалах, но в большие картины не утверждали. Всю ту зиму сидела практически без работы, не понимая, что делать. И у меня началась депрессия...
В этот период кто-то из одногруппников написал, что нужна девушка в детский новогодний спектакль «Барбоскины». Я откликнулась. С этой постановкой мы объездили много городов. Мне всегда казалось, что сыграть в детском спектакле проще простого. Но это не так. Во-первых, мы давали полноценное представление с песнями и танцами, у каждого артиста была своя роль. Во-вторых, дети — очень внимательные зрители, их невозможно обмануть. Ребенок на тебя смотрит и включен в происходящее на сто процентов. У нас был смешной момент, причем он повторялся практически в каждом городе. По сценарию на сцене мы играли семью собачек — детей и их родителей. И в самом начале представления по замыслу что-то происходит, и родители исчезают. И мы, артисты, играющие детей, начинаем их искать: где они и куда пропали? И вот мой первый спектакль, и 400 малышей изо всех сил начали кричать: «За елкой, за елкой ваши родители!» И ты стоишь на сцене, понимаешь, что они правы, родители действительно ушли за елку, но продолжаешь играть: «Где же наши родители?» И сидит ребенок в полутора метрах от тебя и со слезами на глазах и слюнями у рта пытается докричаться, что за елку они ушли, почему же я не слышу? В тот момент я просто развернулась ровно на 180 градусов к заднику и начала дико смеяться. Тогда я не понимала, как продолжать играть. (Смеется.) Конечно, вспоминаю то время с большой теплотой. Хотя проработала в этой постановке всего месяц.
— Ангелина, как вы выходили из депрессии?
— Мама меня вытаскивала из этого состояния, спасибо ей большое. И постепенно я стала выкарабкиваться.
Я три месяца сидела без работы, меня никто не хотел снимать, в театр не попала... А потом мама зашла в комнату и стала спрашивать:
— Чего ты хочешь?
Сначала, в конфликте с собой, я ответила, что хочу свой самолет. (Улыбается.) Но после сказала:
— Сниматься в хороших картинах.
Дальше она снова задала вопрос:
— А как туда попасть?
Отвечаю:
— Хорошо пройти пробы.
Мама продолжила:
— А что для этого нужно?
И все! С тех пор на кастинги я стала ходить максимально подготовленной, ведь там надо быть сильной и уверенной. Тогда никто не сможет запутать и напугать. Не всегда на кастинге дружелюбная обстановка, из-за переживаний пробы могут не получиться.
Были прослушивания, на которых режиссеры и кастинг-директора буквально устраивали мне экзамен, проверяли мои знания в области театра и кино. И если я не знала какого-то режиссера или не прочитала какую-то книгу, то со вздохом говорили: «Деточка, а где ты вообще училась и чем занималась?» Одному режиссеру на встрече я так и сказала: «Почему-то я чувствую себя как на экзамене».
Сначала я пыталась себя оправдать, говорила, что все детство и юность занималась профессионально бальными танцами, балетом, ходила в музыкальную и художественную школы, и у меня просто не было времени на чтение книг вне школьной программы. А режиссер парировал: «Ну, раз ты занималась балетом, расскажи, как зовут режиссера такой-то постановки или какой композитор написал...» — и на мое молчание продолжал: — Ой, ваше поколение ничего не учит, ничего не знает». Трудно передать, что я тогда чувствовала. Неприятно, конечно, это все было. И с тех самых пор, чтобы не попадать в такие неловкие ситуации, стараюсь в свободное время как можно больше прочитать, посмотреть, изучить, узнать.