Адвокат дьяволов
Лионский Мясник Клаус Барби, международный террорист Карлос Шакал, соратник Саддама Хусейна Тарик Азиз и бывший президент Югославии Слободан Милошевич — это не список Интерпола, а клиенты французского юриста Жака Вержеса.
Жак Вержес — адвокат, защищавший диктаторов и террористов, совершавших преступления против человечности. Перед вами — его последнее интервью.
Актеры и писатели иногда замечают, будто превращаются в персонажей, с которыми им приходится иметь дело. Я спрашиваю Жака Вержеса: «А случается ли такое с адвокатами?» Среди тех, с кем он успел поработать, был камбоджийский диктатор, лидер группировки красных кхмеров Пол Пот. Вержес оказывал юридическую помощь Ильичу Рамиресу Санчесу, также известному как Карлос Шакал, террористу, взорвавшему железнодорожный вокзал в Марселе. Адвокат представлял интересы Клауса Барби, шефа гестапо в Лионе, до 1944 года отвечавшего за пытки и убийства членов движения Сопротивления (за это Барби получил прозвище Лионский Мясник). Жак страшно хотел поработать и с Саддамом Хусейном, но технически организовать это было непросто; тем не менее он защищал одного из приближенных иракского диктатора — премьер-министра страны Тарика Азиза. Другой клиент Вержеса — президент Союзной Республики Югославия Слободан Милошевич; хоть политик и решил самолично отвечать за свои деяния перед Гаагским трибуналом, он не раз обращался за консультациями к так называемому адвокату дьяволов. Я повторяю вопрос конкретнее: «Можете ли вы сказать, что за время работы стали, мягко говоря, злее?» «Думаю, мою внутреннюю злобу всегда можно было охарактеризовать словом «виртуальная», — отвечает Вержес. — Это и отличает обычных людей от серийных маньяков. Последние режут глотки, а простые люди только представляют себе убийства во всех красках. И я — именно такой фантазер».
Офис юриста находится в «районе красных фонарей» в Париже. «Это место, — с некоторым упоением говорит Вержес, — с каждым годом становится все более омерзительным». Его рабочий кабинет заставлен книжными шкафами и африканскими статуэтками. Свет едва пробивается в комнату из-за плотно прикрытых жалюзи. С Вержесом мы познакомились в 1994 году, когда он выступал защитником марокканского садовника Омара Раддада, тремя годами ранее якобы убившего богатую парижанку. Дело Жак проиграл, Раддад получил 18 лет колонии, но этот судебный процесс открыл французам глаза на несовершенства национальной судебной системы (через два года Жак Ширак пойдет на уступки и изменит меру пресечения до 4 лет и 8 месяцев. — Прим. GQ). С тех пор мы время от времени созванивались, и в этих разговорах Вержес всегда казался мне милейшим собеседником. Несмотря на то что зачастую я отрывал его от разговоров по второй линии, где адвоката дожидались те, с кем большинство из нас не захотело бы дышать одним воздухом.
В последний раз я видел Вержеса в августе 2013 года, все в той же парижской квартире рядом с площадью Пигаль. То был первый и последний раз, когда 88‑летний юрист показался мне человеком, прибитым жизнью. Слабый, исхудавший, он был не в состоянии протянуть мне руку при встрече. «Четыре месяца назад упал на лестнице, и ни черта не заживает». Жак больше не курил свои любимые кубинские сигары (не исключено, что на них его подсадил Че Гевара, один из авторов журнала «Африканская революция», который когда-то издавал Вержес). Я обратил внимание на его пустующий рабочий стол — куда-то исчезла хрустальная фигурка змеи, талисман, который Жак по привычке брал с собой на слушания. «Люблю змей, — признался от мне как-то. — Они едва заметны. Они одиночки. Хозяева темноты. Я — это змея. Вне зависимости от того, как часто принимаю душ, у меня не выходит смыть с себя этот терпкий запах смерти». Хрустальная змейка была подарком дочери Марлона Брандо — Тариты Шейенн. Французская модель и подзащитная Жака повесилась в возрасте 25 лет, в 1995 году. После чего Вержес стал адвокатом ее брата Кристиана, обвиняемого в убийстве жениха Шейенн. «Где ваша змея?» — спросил я Жака, заметив пропажу. «Что? — отозвался он. — Я рассказывал вам, что люблю змей? Они хозяева ночи. Что? Где змея? Хрустальная змейка… Я не знаю».