Один из рассказов американского писателя Вьет Тхань Нгуена

EsquireКультура

Хочу, чтоб ты меня любила

В прошлом году американский писатель вьетнамского происхождения Вьет Тхань Нгуен получил Пулитцеровскую премию по литературе за роман «Сочувствующий». Пока книга готовится к изданию в России, новый сборник писателя «Беженцы» стал бестселлером в США. Esquire перевел и впервые публикует один из его рассказов.

The Refugees Copyright © 2017 Viet Thanh Nguyen. First Grove Atkantic Hardcover edition: February 2017
Version of story originally published as «The Other Woman». In Gulf Coast 20.1
Фотограф Нил Кричак
Перевод Владимира Бабкова

Впервые профессор назвал миссис Кхань чужим именем на свадебном банкете – одном из тех многолюдных мероприятий, которые им приходилось часто посещать, в основном из вежливости. Когда жених с невестой стали приближаться к их столу, миссис Кхань заметила, что профессор смотрит вниз: раньше они никогда не встречали новобрачных, и он записал их имена у себя на ладони. Она наклонилась к мужу, чтобы перекричать живую музыку и гомон четырехсот гостей, и на нее пахнуло исходящим от него запахом старых зачитанных книг и ветхого ковра. Это была приятная затхлость, как в букинистическом магазине.

– Не волнуйся, – сказала она. – Ты делал это уже тысячу раз.

– Правда? – Профессор вытер ладонь о брюки. – Я что-то не помню. – Его светлая кожа была тонкой, как бумага, и под ней проступали голубые жилки. Весь он, от безупречно ровного пробора в седых волосах до блестящих коричневых туфель, выглядел человеком, который выучил огромное количество студентов – сколько именно, он уже едва ли смог бы сосчитать. Новобрачные простояли около них две минуты, и за это время он не допустил ни одной промашки: правильно назвал их по именам и высказал им все пожелания, какие и ожидалось услышать от него, старшего из десяти сидящих за столом. Но пока жених теребил воротник своего жакета Неру, а невеста оправляла свое платье с высокой талией, у миссис Кхань не шел из головы тот вечер, когда профессору поставили диагноз и он заплакал впервые за четыре десятилетия их совместной жизни. Потом молодожены двинулись дальше, и она вздохнула свободно, во всяком случае насколько позволял ее тесный бархатный аозай.

– Мать девушки сказала мне, что первую неделю медового месяца они проведут в Париже. – Она подцепила клешню омара и положила ее профессору на тарелку. – А вторую – на Французской Ривьере.

– Да что ты! – Профессор обожал омара под тамариндовым соусом, но сегодня посмотрел на устрашающего вида клешню с сомнением. – Как французы называли Вунгтау?

– Мыс Сен-Жака.

– Мы там чудесно отдохнули, помнишь?

– Там ты наконец-то со мной заговорил.

– Кто бы не оробел рядом с тобой, – пробормотал ее муж. Сорок лет назад, когда ей было девятнадцать, а ему тридцать три, они провели медовый месяц в гостинице на берегу океана. Именно там, на балконе, залитом ярким лунным светом, под французские песни и выкрики на пляже неподалеку, профессор внезапно обрел дар речи. «Ты только представь!» – воскликнул он голосом, полным изумления, и сообщил ей, что объем Тихого океана равен объему Луны. Потом он стал говорить об удивительных рыбах в глубоких подводных ущельях, а потом о загадке гигантских одиночных волн, так называемых волн-убийц. Вскоре она потеряла нить, но это было уже неважно, поскольку к тому времени ее соблазнил сам звук его голоса – размеренного и спокойного, как тогда, когда она услышала его в первый раз за дверью их кухни, где он рассказывал ее отцу о своей диссертации, посвященной термодинамике течения Куросио.

Теперь воспоминания профессора постепенно уходили от него, а с ними вместе исчезали и длинные фразы, которым он прежде отдавал предпочтение. Когда музыканты заиграли «Хочу, чтоб ты меня любила», он ослабил толстый узел галстука и сказал:

– Помнишь эту песню?

– А что?

– Мы все время ее слушали. Пока не родились дети.

Когда миссис Кхань забеременела впервые, эта песня еще не была написана, но спорить с мужем не стоило.

– Да, верно.

– Потанцуем? – Профессор наклонился к жене, положив руку на спинку ее стула. На одном стекле его очков было пятнышко – смазанный отпечаток пальца. – Ты всегда звала меня танцевать, когда слышала эту песню, Йен.

– Что? – Пытаясь скрыть удивление, вызванное чужим именем, миссис Кхань взяла стакан с водой и медленно приложилась к нему. – Когда мы вообще танцевали?

Профессор не ответил: грянул припев, и это подняло его на ноги. Он уже шагнул к паркетной танцплощадке, но миссис Кхань успела схватить мужа за полы серого пиджака и решительно потянула его назад.

– Не надо! – твердо сказала она. – Сядь!

Обиженно посмотрев на нее, профессор подчинился. Миссис Кхань чувствовала на себе взгляды соседей по столу. Она замерла, тщетно пытаясь вспомнить женщину по имени Йен. Может, это всего лишь старая знакомая, о которой у профессора раньше не было повода заговорить, или его бабушка по материнской линии (миссис Кхань никогда ее не видела и даже забыла, как ее звали), или какая-нибудь учительница из начальной школы, его детская любовь? Узнав диагноз мужа, миссис Кхань поняла, что нужно готовить себя ко многому, но она не была готова к тому, что из его головы станут выныривать незнакомки.

– Песня почти кончилась, – сказал профессор.

– Дома потанцуем, ладно? Я тебе обещаю.

Несмотря на свою болезнь – а может быть, как раз из-за нее, – профессор настоял, что на обратном пути сам сядет за руль. Сначала миссис Кхань не отпускало напряжение, но он вел машину, как всегда, неторопливо и осторожно. Все было хорошо, пока профессор не повернул на Голден-Уэст не направо, а налево, к колледжу, откуда он уволился прошлой весной. После переезда в Америку он не смог найти себе работу по специальности и вместо занятий океанографией стал преподавать вьетнамский. Все последние двадцать лет он читал лекции студентам, скучающим под флуоресцентными лампами. Может быть, среди них была девушка по имени Йен? При этой мысли к горлу миссис Кхань подкатила боль, которую она сначала приняла за изжогу. Только чуть позже она сообразила, что это ревность.

Внезапно профессор затормозил. Миссис Кхань уперлась рукой в приборную доску и приготовилась к тому, что ее опять назовут этим именем, но профессор лишь развернул машину на сто восемьдесят градусов, а когда они поехали в нужном направлении, спросил укоризненно: «Почему ты не сказала, что мы едем не туда?» Глядя, как на всех светофорах перед ними, точно по волшебству, загорается зеленый, миссис Кхань вдруг осознала, что не может ответить на этот вопрос даже себе.

На следующее утро, когда миссис Кхань готовила поздний завтрак их старшему сыну, который решил навестить родителей, в кухню вошел профессор, умытый и чисто выбритый. Он уселся за стол, развернул газету и принялся выборочно читать заголовки. Только после того как он закончил, она стала рассказывать ему о событиях вчерашнего вечера. Он просил ее сообщать обо всех странностях в его поведении, и она уже дошла до эпизода с песней, когда ее остановил поникший вид мужа.

– Ничего страшного, – сочувственно сказала она. – Ты ни в чем не виноват.

– Но ты представляешь меня на танцплощадке? В моем-то возрасте… – Профессор скатал газету и для убедительности пристукнул ею по столу. – И в моем состоянии…

Достав из кармана рубашки маленький голубой блокнотик, профессор удалился в патио, чтобы записать свой очередной промах, и тут пришел Винь. Он работал санитаром в окружной больнице и после ночной смены еще не успел снять свою зеленую форму – хоть и свободная, она не скрывала его рельефных мускулов. Ах, если бы он заглядывал к родителям так же часто, как в спортзал! – подумала миссис Кхань. В глубокую ложбинку на груди сына она легко могла бы вложить ладонь, а ее ноги в самом толстом месте были тоньше его бицепсов. Он вынул из-под мышки объемистый пакет в грубой почтовой бумаге и прислонил его к шпалере за спиной отца.

Профессор сунул блокнот в карман и указал ручкой на пакет.

– Это нам? – спросил он. Пока миссис Кхань ставила на столик яйца по-бенедиктински, Винь развернул упаковку и показал им картину в тяжелой золоченой раме, вызывающей в памяти Европу девятнадцатого века.

– Обошлась мне на Донгкхой в сотню долларов, – сказал он. На днях он вернулся из Сайгона, куда ездил в отпуск. – А рама здешняя – там дешевле, но тащить не хотелось.

Профессор наклонился к картине и прищурился.

– Было время, когда эта улица называлась Тудо, – грустно заметил он. – А еще раньше рю Катина.

– Я надеялся, что ты вспомнишь, – сказал Винь, усаживаясь за столик рядом с матерью. Миссис Кхань могла определить, что на картине нарисована женщина, причем левый глаз у нее зеленый, а правый – красный, но гораздо более странными выглядели ее плоские руки и туловище. Художник изобразил ее похожей не столько на реального человека, сколько на куклу, вырезанную из бумаги и приклеенную к объемному стулу.

– В одном новом исследовании установили, что картины Пикассо способны стимулировать таких, как Ба.

– Неужели? – Профессор протер очки салфеткой. Миссис Кхань уже привыкла к зрелищу, которое видела сейчас у него за спиной: над их задним двором маячил полукруглый съезд с автострады, по которой Винь должен был вернуться к себе в Лос-Анджелес, в часе пути от их дома. Порой ее сыновья проводили здесь целые дни, определяя марки и модели проезжающих мимо автомобилей, словно орнитологи, подмечающие разницу между юнко и воробьями. Но это было давным-давно, подумала она, а теперь Винь – гонец, которого отрядили к ним пятеро остальных детей.

– Мы считаем, что тебе надо уйти из библиотеки, Ма, – сказал он, взявшись за нож и вилку. – Будем каждый месяц присылать вам деньги – столько, чтобы хватило на все счета. Ты и домработницу сможешь нанять себе в помощь. И садовника!

Миссис Кхань сама спланировала свой садик и прекрасно обходилась в нем без всяких помощников. По периметру росла хурма, а в центре, окаймленном подковообразной лужайкой, были разбиты пышные клумбы с бледнозеленым кориандром, душистым базиликом и тайским чили. Она приправила свою яичницу тремя щепотками перца, сделав паузу, чтобы в ее голосе не проскользнуло раздражение, и только потом сказала:

– Я люблю возиться в саду.

– Садовники-мексиканцы много не берут, Ма. А помощь тебе все равно понадобится. Ты должна быть готова к худшему.

– Нам приходилось гораздо хуже, чем вам, – огрызнулся профессор. – Мы готовы ко всему.

– И я еще не такая старая, чтобы увольняться, – добавила миссис Кхань.

– Не упрямься. – Винь говорил совсем не как тот парень, который в четырнадцать лет вдруг стал чужаком в родном доме и принялся тайком убегать по ночам к своей девушке, американке, красившей ногти в черный цвет, а волосы в фиолетовый. Профессор пресек его ночные вылазки, заколотив окна гвоздями, но Винь решил эту проблему, удрав вместе с девушкой и женившись на ней вскоре после окончания средней школы. «Я люблю ее! – кричал Винь матери по телефону из Лас-Вегаса. – Но что ты в этом понимаешь!» Миссис Кхань выдали замуж по договоренности между женихом и ее отцом, и порой она жалела, что рассказала об этом сыну.

– Эта зарплата тебе не нужна, – сказал Винь. – А вот Ба ты дома понадобишься.

Миссис Кхань отодвинула тарелку с почти нетронутыми яйцами. Она не собиралась выслушивать советы от того, чей брак продержался меньше трех лет.

– Дело не в деньгах, Кевин.

Винь вздохнул: мать называла его американским именем, когда сердилась.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Хулигаан Хулигаан

История музыканта Дэйва Гаана, умиравшего трижды

Esquire
Проблемы с самооценкой: как их преодолеть? Проблемы с самооценкой: как их преодолеть?

Самооценка – это представление человека о важности своей личности

9 месяцев
Артемий Троицкий Артемий Троицкий

Правила жизни музыкального критика Артемия Троицкого

Esquire
По другим правилам По другим правилам

Быть женщиной сегодня куда интереснее, перспективнее и безопаснее

Добрые советы
Литературный призрак Литературный призрак

Рассказ Чака Паланика

Esquire
Lada Priora Lada Priora

Бюджетно. Это магическое слово извиняет многие грехи былой вазовской продукции

АвтоМир
В Поле В Поле

Рассказ Владимира Сорокина

Esquire
Isuzu D-Max – Mitsubishi L200 Isuzu D-Max – Mitsubishi L200

Выбор пикапов на российском рынке невелик

АвтоМир
Робби Уильямс Робби Уильямс

Правила жизни британского музыканта Робби Уильямса

Esquire
Орел или решка? Орел или решка?

Что будет, если все решения принимать, подкидывая монетку

Cosmopolitan
Веское слово Джексона Веское слово Джексона

Разменяв восьмой десяток, Джексон не собирается останавливаться на достигнутом

Esquire
Лев Кекушев: Отец московского модерна Лев Кекушев: Отец московского модерна

Финал жизни Кекушева покрыт абсолютным мраком

Караван историй
Они позорят прекрасный пол! Они позорят прекрасный пол!

6 типов женщин, от которых стоит держаться подальше

Maxim
Volkswagen Golf Volkswagen Golf

Golf во многом остается эталоном компактного городского автомобиля

АвтоМир
Ресторанный рейтинг 2017 Ресторанный рейтинг 2017

Лучшие рестораны страны

GQ
Автомобили для лидеров. На чем ездят президенты, королевы и диктаторы Автомобили для лидеров. На чем ездят президенты, королевы и диктаторы

Какие автомобили предпочитают Елизавета II, Эммануэль Макрон и Ким Чен Ын?

Forbes
Большая актриса Большая актриса

Николь Кидман: «Как хорошо, что молодость позади!»

Добрые советы
Гусары, матчасть! Гусары, матчасть!

Фемино-мужчинный толковый словарь

Maxim
Философы, или Великая оргия Философы, или Великая оргия

Пьеса Валерия Печейкина

Esquire
Внешняя политика Внешняя политика

Четыре упражнения, чтобы показать миру свой внутренний свет

Psychologies
Таймз Таймз

Эссе Эдуарда Лимонова

Esquire
Можно ли запланировать, каким будет мое здоровье в будущем? Можно ли запланировать, каким будет мое здоровье в будущем?

«Планировать здоровье» – непривычно звучит, да? Время идет, тело стареет, что тут спланируешь? На самом деле «буду стареть» – это и есть план. И если вы с ним не согласны, можно заменить его на более оптимистичную модель. Как? Давайте разбираться вместе со специалистом по китайской медицине Анной Владимировой.

Psychologies
Полный бак Полный бак

Сервис Benzuber планирует составить конкуренцию «Газпромнефти» и «Лукойлу»

Forbes
Бес в ребро внутримышечно! Как наполнить себя тестостероном до краев! Бес в ребро внутримышечно! Как наполнить себя тестостероном до краев!

Как сохранить и продлить не только саму жизнь, но и ее качество

Maxim
Катаракта Катаракта

Рассказ Саши Филипенко

Esquire
Звез­да по имени Звез­да по имени

Как дочь Майкла Джексона планирует менять мир

Glamour
Volvo V90 Cross Country Volvo V90 Cross Country

Вслед за кроссовером XC90, в модельной линейке появился универсал V90

АвтоМир
Иметь или не иметь Иметь или не иметь

Когда секс полезен для здоровья

Glamour
Mitsubishi Outlander GT Mitsubishi Outlander GT

Мы застали кроссовер в самой верхней точке его развития – в версии GT

АвтоМир
Царь в голове Царь в голове

Очерк Юлии Гусаровой о рэпере Pharaoh

СНОБ
Открыть в приложении