Книги
Культурология: Как быть звездой
Лилти Антуан. Публичные фигуры: Изобретение знаменитости (1750–1850) / пер. с франц. П. С. Каштанова. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2018. — 496 с. Тираж 2000 экз.
Автор считает и, видимо, справедливо, что феномен селебрити возник во второй половине XVIII века, на которую приходится один из витков становления массовых медиа: тогда в фокус внимания как раз и попали знаменитости. Одной из них стал Вольтер. Последовательная активность в качестве публициста вынесла его на пьедестал почета. Лилти начинает свое повествование с описания церемонии коронации бюста Вольтера в 1778 году на сцене «Комеди Франсез». На тот момент он был самым знаменитым человеком Европы. Публика жаждала знать все подробности его частной жизни и иметь у себя его изображение. Не обязательно парадный портрет. Вольтер мог предстать перед почитателями едва вставшим с постели, полуодетым. Но подобного рода гравюры пользовались ничуть не меньшим спросом, чем те, на которых он выглядел мудрым старцем, убеленным сединами. Как и сейчас, триста лет спустя, публика приходила в особенный восторг от тех, кто обладал артистическим дарованием и выступал на сцене: актеров Тальма, Гаррика, Сары Сиддонс, кастратов Фаринелли и Тендуччи, что само собой разумеется для общества спектакля. Если весь мир — театр, а люди в нем — актеры, то естественно, что внимание всех остальных приковано к лучшим из актеров — тем, кто выступает на сцене. Они словно овладели искусством жизни в совершенстве и теперь выступают в качестве образца для подражания. Лилти внимательно прочитал газеты прошлого и описал по ним протекавшие в обществе тех времен процессы, поразительно похожие на те, что происходят в обществе современном, которое переживает новую медийную революцию. Культ знаменитостей перемещается из традиционных медиа в социальные сети. Механизм его возникновения несколько изменился. Но знаменитости как были, так и остаются главной движущей силой глобального маркетинга.
Детектив: Посадить генеалогическое древо
Миттинг Ларс. Шестнадцать деревьев Соммы / пер. с норв. А. Н. Ливановой. — М.: Эксмо, 2018. — 448 с. Тираж 6000 экз.
Ларс Миттинг прославился книгой, рассказывающей, зачем каждому порядочному мужчине следует посвятить хоть какое-то время рубке дров. «Шестнадцать деревьев Соммы» — о том, как мужчина прорисовывает контуры своего генеалогического древа. Но понимаешь это не сразу. Автору хорошо удается описание подробностей частной жизни в Норвегии, поэтому он не может удержаться от того, чтобы описать что-нибудь еще. В первой трети книги мы внимательно следим за малейшими движениями его души и одновременно почти за всеми действиями во внешнем мире. И все же понять, что именно происходит, смогут только самые проницательные читатели. Автор намеренно пренебрегает описанием контекста происходящих событий — интригует. Кто дочитает книгу до конца, узнает, ради чего все это затевалось: почему автор так долго томил свою аудиторию такими подробностями — натягивал струну сюжета, чтобы как можно сильнее «выстрелить» и в самом деле неожиданной развязкой. Тайна следствия спрятана в памяти главного героя, и ему нужно лишь вспомнить, что же произошло. Память его не подводит — мы наконец узнаем, как все было на самом деле. Однако этот финал не единственный. К концу столь медленно развивавшегося повествования автор так разгоняется, что уже не может остановить развитие сюжета. И за одной развязкой следует вторая, а потом еще и третья, и только после этого роман Миттинга обретает завершенность. Главный герой наконец понимает, что именно произошло в его личном прошлом, возвращается к женщине, которую покинул на время следствия, и все становится на свои места. Обобщенный вывод из этого текста таков: наша личная история может оказаться намного запутаннее, чем мы это себе представляем, но она откроется нам только тогда, когда будем готовы покинуть свой персональный рай.
Мемуары: Что сказал Набоков
Набоков Владимир. Строгие суждения. — М.: Колибри: Азбука-Аттикус, 2018. — 416 с. Тираж 5000 экз.
Свои университетские лекции Набоков читал исключительно по бумажке и даже предлагал работодателям записать их на магнитофон и обходиться включением в положенное время этих записей, тем самым избавляя его от необходимости пребывать в университетских аудиториях. То же самое с интервью. Набоков соглашался их давать, но только если вопросы ему пришлют заранее и он напишет ответы. Даже когда речь шла о телевизионном интервью, писатель не изменял своим правилам. Импровизировать он себе не позволял, почему-то считая, что так предстанет в еще более невыгодном свете. Первое, что бросается в глаза в высказываниях автора «Лолиты», — пренебрежение к таланту русской литературной иконы Достоевскому: «Он был пророком, журналистом, любящим дешевые эффекты, никудышным комедиантом. Я признаю, что некоторые эпизоды в его романах, некоторые потрясающие фарсовые сцены необыкновенно забавны. Но его чувствительные убийцы и высокодуховные проститутки просто невыносимы, во всяком случае для вашего покорного слуги». Однако Достоевский не единственный из знаменитых соотечественников писателя, чье творчество не произвело на него мало-мальски значимого впечатления: «Малевич и Кандинский ничего не значат для меня, а живопись Шагала считаю невыносимо примитивной и гротескной». Другое дело Пушкин. Чтобы перевести шедевр поэта — «Евгения Онегина» — на английский язык и тем самым донести его для западного читателя, Набоков потратил несколько лет жизни. Но культурного взрыва не произошло. Скорее всего, для западного читателя это был единственный шанс полюбить русского классика. Когда еще на свет появится человек такого уровня таланта и образованности, владеющий в равной степени русским и английским языками!
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl