«Гамлет» Евгения Миронова и Юрия Башмета
Пьеса «Гамлет» предстала перед зрителями XIV Зимнего международного фестиваля искусств в Сочи в формате спектакля-концерта в исполнении Евгения Миронова и оркестра «Новая Россия» под управлением Юрия Башмета
Евгений Миронов влезал в шкуру Гамлета как минимум дважды: один раз с помощью немецкого режиссера Питера Штайна, другой раз с помощью канадца Робера Лепажа. Второй сразу угадал пластичную артистическую природу Миронова и вдохновил его сыграть сразу всех персонажей этой пьесы. И в самом деле, Миронов обладает фантастической способностью к перевоплощению, он может вытащить из себя не только любого персонажа, но и любую эпоху. В аскетичной концертной версии Марии Брусникиной он показывает нам, что не прочь еще и еще раз войти в уже привычное пространство Шекспира и еще раз примерить на себя знакомые образы. Прежде всего принца Датского, притягательная сила которого с веками не только не иссякает, но и увеличивается. Его монологи уже давно превратились в магические заклинания, которые не нуждаются в иллюстративном действии: мы и так уже все это давно видели, слов достаточно, все остальное легко воссоздает воображение.
Только музыка здесь как нельзя кстати. Башмет воссоединяет одного гения — Шекспира с другим — Шостаковичем. Башмет, как и Миронов, образец необычайной пластичности, в его случае — музыкальной. Он с легкостью перемещается из одной музыкальной эпохи в другую и так же, как и Миронов, в каждой из них чувствует себя необычайно уверенно. Как идеально настроенный инструмент раскрывает новые возможности музыканта, так и Башмет как исполнитель и дирижер раскрывает еще неизведанную красоту много раз слышанной музыки. Но он черпает эту красоту не из себя, он черпает ее из самой музыки, которая в его руках преображается и приобретает первозданное звучание — без посторонних шумов. В самом его многолетнем и беспрерывном музыкальном путешествии есть и легкость, и гармония. Он словно день за днем возводит храм, у которого нет стен, его пространство состоит из музыки, и с каждым годом это нерукотворное здание становится все выше.
С тех пор как появилась звукозапись, человечество задается вопросом, как должна выглядеть музыка на сцене. До сих пор музыкантам удается убеждать всех в том, что происходящее на сцене, а именно аккуратно одетые люди, почти неподвижно сидящие перед аудиторией концертного зала и в ее присутствии извлекающие звуки из музыкальных инструментов, и есть тот самый перформанс, ради которого все и собрались. Всегда есть музыкант, на котором концентрируется внимание аудитории, — это солист или сам дирижер, которому тоже может быть свойствен артистизм, позволяющий, даже стоя спиной к публике, накрывать ее исходящей от него эмоциональной волной. И дело даже не в том, что публика жаждет не только звуков, но и зрелищ, а в том, что музыка обладает синтетической природой — она способна проникнуть в любые виды искусств и гармонично сосуществовать с каждым из них. И мы привыкли именно к такому существованию музыки — в сочетании еще с чем-нибудь, что бы это ни было.
Накануне выступления Евгения Миронова в сочинском Зимнем театре проходил вечер классической оперы с участием, в том числе, Ильдара Абдразакова — одной из самых ярких оперных звезд своего поколения. Исполнители преподносили слушателям самые изысканные номера из классического оперного репертуара, и публика откликалась так, как будто в момент их пения переживала экстатическое состояние. Это была проверенная временем классика, которая воздействовала на слушателей, словно они слышат ее впервые и удивляются тому, насколько хорошо она звучит. Классическая форма сценического представления оперной музыки, которая может состоять из оркестра и солиста, демонстрировала, что по-прежнему работает, что люди нуждаются в ней так же, как и много десятилетий назад, — ничего не поменялось. И в следующий вечер на авансцену, туда, где до того стояли оперные исполнители, вышел Миронов, одетый подчеркнуто строго, одним своим видом предупреждая зрителей, что в этот вечер не будет никаких сценических эффектов.
В «Гамлете» Марины Брусникиной звучит музыка Шостаковича, который тоже сделал два подхода к Шекспиру: первый раз по случаю постановки Николая Акимова в Театре имени Вахтангова в начале тридцатых и ровно тридцать пять лет спустя ради фильма Григория Козинцева с Иннокентием Смоктуновским в главной роли. Музыка Шостаковича беспросветна: как только она начинает звучать, мы оказываемся внутри мрачного готического замка, в котором люди живут только ради того, чтобы однажды умереть. Внутри нет никого, кроме Гамлета, все остальные персонажи существуют только в его воображении. Он ждет встречи со смертью, и в ее ожидании разыгрывает спектакль, не нуждаясь ни в декорациях, ни в эффектных жестах. Только однажды он, словно забываясь, начинает двигаться по сцене и вовлекать в театральное действие сидящих на сцене музыкантов, бросая им реплики, но они, словно отделенные невидимой и непроницаемой стеной, остаются безучастны к его порывам.
Концертные выступления с актерами во всем объеме выступлений Юрия Башмета не выглядят случайными эпизодами. Один только спектакль «Маленький принц», который вместе с оркестром Юрия Башмета играет Константин Хабенский, чего стоит. Но это только одно музыкально-драматическое шоу из целой череды подобного рода экспериментов, в которых художественное слово звучит наравне с музыкой. Если расшифровывать концепцию этих выступлений, то это возвращение слова в музыку, несмотря на то что они никогда не звучат одновременно. Порядок таков: сначала музыка, потом — слово, затем снова музыка. Музыка и тексты перетекают друг в друга. Тексты получают дополнительную энергию, а музыка получает новую оболочку. Через тексты музыка проявляет заключенный в ней смысл, через них она дает хотя бы приблизительный ответ, про что она написана. Это какое-то третье состояние, которого нельзя достичь ни во время драматического спектакля, ни во время академического концерта.
Музыка Шостаковича обволакивает шекспировские монологи, которые Евгений Миронов читает максимально сдержанно, заставляя нас еще и еще раз сосредоточиться на их смысле. На экран транслируется текст в переводе Пастернака и действует гипнотически. Но если музыка и в самом деле становится объяснимой, то тексты, наоборот, в синтезе с музыкой приобретают новую глубину, они вдруг снова становятся непонятны, но это только усиливает их притягательность. Ты еще и еще раз поражаешься тем словесным формулам, в которые Шекспир заключил человеческую жизнь, и не понимаешь, как ему удалось это сделать: кем надо быть, что нужно пережить, чтобы такое написать. И «Гамлет» Шекспира—Шостаковича — только одна из трактовок. В ней главные слова — заключительные: «Дальше — тишина». В версии Шостаковича музыка — это жизнь, а тишина — это смерть. И звучит музыка, ты заворожен ею, осознавая, что рано или поздно она закончится, так же как и слова в пьесе.
Но накал, эмоциональная наполненность музыки Шостаковича и эмоциональная наполненность текстов Шекспира таковы, что тишина, наступающая за ними и длящаяся какое-то время, пока не прозвучат аплодисменты, завораживает не меньше, чем все то, что происходило до этого момента. Тишина — еще один эмоциональный пик, спрограммированный всеми участниками сценического действия. Путь к ней угадывается еще в самом начале представления, когда Гамлет встречается с призраком. Тишина — это точка, к которой движется он сам, а вместе с ним авторы слов и музыки. Она не менее значима, чем все, что было до того. Тишина уравновешивает музыкальное и драматическое действие — опыт, который позволяет пережить спектакль «Гамлет» в исполнении Евгения Миронова, в котором слова Шекспира звучат рядом с музыкой Шостаковича. И то и другое — в равной степени образной концентрации.
Выступления музыкантов с драматическими артистами — еще одно движение в сторону раздвижения рамок академической музыки, которая продолжает искать формы существования в современном мире. Этот поиск ведет к многообразию. Академические концерты, на которых мы видим на сцене музыкантов, играющих на своих инструментах, подчиняясь движению дирижерской палочки, никуда не денутся, всегда найдутся люди, которым магии одной только музыки будет достаточно. Но рядом всегда будет пролегать путь, на котором музыка может быть усилена магией слова. Человек всегда ищет человека, и в музыке тоже.
Фото: Алексей Молчановский, пресс-служба РКА
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl