Дмитрий Данилов: «Книги — это всего лишь книги. Люди читают их и забывают»
Лауреат премий «Ясная Поляна» и «Золотая маска» — о том, как он, будучи опытным прозаиком и поэтом, решился написать пьесу, как театр обратил на нее внимание, и о том, в какой степени книги влияют на реальность
На малой сцене Театра Наций состоялась премьера спектакля Марата Гацалова «Саша, привет!» по одноименному роману Дмитрия Данилова. Действие спектакля разворачивается в 2025 году. Преподаватель филологического факультета МГУ за связь со студенткой приговорен к высшей мере наказания. Приговор должен привести в исполнение пулемет по имени Саша, но алгоритм его работы неизвестен никому. Казнь может произойти в любой из дней, которые главный герой спектакля проводит в ожидании смерти.
Дмитрий Данилов — единственный отечественный автор, удостоенный крупнейших российских премий как драматург и романист. В 2018 году он получил «Золотую маску» как автор пьесы «Человек из Подольска», а в 2022-м — премию «Ясная Поляна» как автор романа «Саша, привет!» в номинации «Современная русская проза». Помимо этого Дмитрий Данилов в 2019 году стал лауреатом Премии имени Андрея Белого за пьесы «Человек из Подольска», «Сережа очень тупой», «Свидетельские показания» и «Что вы делали вчера вечером?». Его тексты также входили в финал премии «Большая книга» и в короткий список премии НОС.
Пьесы Дмитрия Данилова «Человек из Подольска», «Сережа очень тупой», «Свидетельские показания» многократно ставили на сценах российских театров: Театра.Doc, «Практики», «Современника», «Мастерской Петра Фоменко». С пьесами Дмитрия Данилова работали такие режиссеры, как Михаил Угаров, Оскарас Коршуновас, Евгений Каменькович, Марина Брусникина. Пьеса «Человек из Подольска» была поставлена больше 50 раз в России и за рубежом. Ее экранизировал режиссер Семен Серзин. Он же режиссер фильма «Похожий человек», в основу сценария которого легла пьеса Дмитрия Данилова «Свидетельские показания».
«Эксперт» поговорил с писателем, поэтом и драматургом о том, как и почему тексты становятся востребованными читателями.
— Почему тот или иной текст становится востребованным публикой? Были ли, например, у процесса создания романа «Саша, привет!» какие-то особенности?
— Может быть, «Саша, привет!» потребовала от меня больше эмоциональных сил. Потому что сама история получилась очень эмоциональной и давалась мне с трудом. Но я ко всем своим текстам отношусь всерьез и вкладываюсь в них. У меня есть экспериментальные тексты: про них я заранее знал, что они большого успеха иметь не будут. Например, «Сидеть и смотреть» (его и романом-то не назовешь) или роман «Горизонтальное положение», который все-таки попал в финал «Большой книги». В «Саше, привет!» тоже есть экспериментальные моменты, но это сюжетный роман. Люди больше любят нарративные тексты, где есть герой, которому можно сопереживать и следить за ходом событий в его судьбе. Для успеха текст должен быть написан на тему, интересную людям в данную минуту. Текст может появиться в момент, когда людям не до книг, или, наоборот, попасть в точку. Но в любом успехе во всех видах искусства едва ли не самый главный фактор — просто удача. Бывает так, что текст неизвестного автора попадается на глаза влиятельному человеку. Он читает его и объявляет всему миру, что появился новый Гоголь. А не попал бы к нему этот текст, ничего бы и не было.
— У вас выход на новый уровень внимания аудитории начался с пьесы «Человек из Подольска».
— Я бы даже сказал, с момента, как я начал писать пьесы и сотрудничать с театрами. Потому что театр более медийный вид искусства, чем литература. Литература — камерный и одинокий вид занятий: писатель в своем углу пишет, а читатель в своем — читает. В театре жизнь кипит. Здесь у всех широко открытые глаза. Здесь всем все интересно. Театр — это шампанское, которое бурлит и пенится. И конечно, внимания у публики в театре к автору гораздо больше.
— Как вы решились написать пьесу?
— Просто хотелось попробовать себя в новом качестве. Я написал несколько текстов романного объема и стал оглядываться в поисках новой сферы. У меня был хороший пример — мои друзья Андрей Родионов и Катя Троепольская, ставшие драматургами у меня глазах. Они начали звать меня на свои премьеры. Я увидел, как все это происходит, какой это праздник, и подумал: почему бы не попробовать написать что-то для театра? Я человек совершенно не театральный, но неожиданно получилось.
— Может быть, просто не осознавали, что вы в большей степени драматург, чем романист или поэт?
— Тексты, которые я писал до пьес, мне так же дороги, и я не считаю, что зря их писал, хотя они имели лишь умеренный успех. Для меня главное, чтобы было интересно их писать. Если мне самому интересно — значит, это успех. Если текст еще и людям понравится — хорошо. Если люди его не заметят — значит, я просто хорошо провел время. Поэтому не разделяю, что для меня важнее: пьесы, проза или стихи. Все одинаково важно. Просто они чередуются. То одно выступает на первый план, то другое. Для меня это части единого потока.
— Как ваша пьеса попала на сцену театра?
— Я пошел простым путем: погуглил конкурсы драматургов (это была осень 2016 года) и выяснил, что сейчас идет прием работ на конкурс «Ремарка». Послал «Человека из Подольска» на общих основаниях и попал в число победителей. А потом мою пьесу заметил и поставил выдающийся режиссер и педагог, художественный руководитель Театра.Doc Михаил Угаров. Мне невероятно повезло с первым постановщиком. Это был май 2017 года. Спектакль сразу заметили. Все, что делал Угаров, вызывало огромный интерес. У спектакля была хорошая пресса. На него вся Москва сходила. И он до сих пор идет в Театре.Doc, уже пять лет. Я очень признателен Михаилу Юрьевичу Угарову за то, что он обратил на меня внимание, оценил мою дебютную работу и привел меня в театральный мир.
— За эту пьесу вы получили «Золотую маску». Как эта награда изменила вашу судьбу?
— Если бы не Михаил Юрьевич, я бы никакую «Золотую маску» не получил. Когда мне ее вручали на Новой сцене Большого театра, я так и сказал: что, конечно, благодарен жюри, но прежде всего хочу поблагодарить ушедшего из жизни за две недели до этого награждения Михаила Угарова. «Золотая маска» — первая крупная премия, которую я получил. Изменилось все. Ко мне резко повысился интерес со стороны театров. Человек, получивший «Золотую маску», просыпается знаменитым. Не могу говорить про другие номинации, но в драматургической это так.
— Каким человек просыпается после вручения ему «Ясной Поляны»?
— Это что-то близкое к тем ощущениям, которые я пережил после получения «Золотой маски». В российском литературном мире это одна из главных наград. Но я получил ее совсем недавно и еще не понял, как это бывает.
— Как вы выбираете идеи и сюжеты, за работу над которыми готовы взяться?
— Мне редко приходит голову что-то интересное. Бывает, что авторы буквально фонтанируют идеями и придумывают сюжет здесь и сейчас. Для меня же это очень долгий процесс. Как я выбираю для работы идеи из числа тех, что приходят? Об этом трудно говорить. Это внутренний процесс. Наверное, меня привлекают сюжеты, вызывающие у меня самого сильные эмоции, которые мне хочется обдумывать и развивать. Если сюжет меня цепляет, значит, есть вероятность, что и зрителя он зацепит.
— Как вы поняли, что идея «Саши, привет!» может сработать?
— У меня не было уверенности, что она сработает. Бывает, автор ошибается. Сплошь и рядом: автору кажется, что он пишет или написал что-то великое, а результата нет. Я предполагал, что это грустный сюжет и что его героям хочется сопереживать. Но в процессе работы над текстом стараюсь не думать о том, как его воспримут читатели. Эти мысли лишние. Надо просто садиться и писать так, чтобы самому было интересно то, что пишешь. Думая о воображаемом читателе, обрекаешь себя на угождение ему. Есть разные люди, и многим из них нравится то, что я делаю.
— Вы чувствуете читательские ожидания от ваших новых произведений?
— Я не чувствую каких-то ожиданий. Может быть, у театров есть некое ожидание, что я напишу что-то похожее на «Человека из Подольска». Но мне не очень интересно идти в ту сторону. Стараюсь не уходить в область, где все делается ради успеха, чтобы как можно больше людей купили книгу и билеты на спектакль. Мне кажется, надо думать о других вещах. Если будет успех — хорошо, если нет — значит, не получилось. Я написал книгу «Есть вещи поважнее футбола». Считаю ее одним из лучших своих текстов, но она совершенно не прозвучала. Правда, я получил за нее одну маленькую премию, но я очень рад, что написал ее, и сам считаю это успехом. То был прекрасный опыт.
— В «Саше, привет!» есть сцена, в которой неизвестный писатель унижается, чтобы его текст прочитали. Вы таким образом иронизируете над сегодняшней ситуацией перепроизводства текстов или над спецификой писательской карьеры в любые времена?
— Прекрасно помню свое состояние, когда был начинающим автором. У меня было ощущение стены, которую не прошибешь. И я иронизирую над этим ощущением. Текстов действительно стало больше, чем в девятнадцатом веке. Но эта ситуация очень похожа на ту, в которой оказались фотографы. Прежде фотограф был профессионалом, владеющим сложной техникой, к которой обычный смертный не знает, как и подойти. И особенно еще раньше: когда пленку требовалось проявлять, это было ремесло, ему надо было учиться, читать учебники. Приходилось покупать специальное оборудование, потом что-то смешивать в ванной при свете красной лампочки. Прошло время, и фотографом стал каждый. Любой человек может достать из кармана телефон, навести его на объект, сфотографировать и тут же опубликовать.
Кто такой раньше был автор текстов? Либо писатель, либо журналист. И он очень серьезно относился к тому, что делает. Это была его профессия, не обязательно основная. Публикация представляла собой еще более сложную процедуру. Добиться публикации текста как писателю, так и журналисту было очень сложно. Требовалось и в самом деле пробить для этого стену. А теперь ты можешь написать абзац о своем настроении, о том, как светит солнце, о том, как вкусно позавтракал или как ехал на автобусе и увидел что-то интересное. Написать и тут же опубликовать в любой из соцсетей. Сейчас легко писать, легко публиковать, поэтому текстов стало больше.
— Это в плюс или в минус?
— Я в этом не вижу ничего ни плохого, ни хорошего. Это просто явление. Не знаю, как его оценить. В «нулевых» годах по этому поводу было сломано много копий. Люди рассуждали: возникнет ли сетевая литература, можно ли считать блогеров писателями? А потом прошло время, и эти вопросы утратили смысл. Какие-то блогеры стали писателями, какие-то не стали. У меня нет к этому отношения: катится ли человечество в бездну, потому что стало много блогеров, или, наоборот, замечательно, что у людей появилась возможность самопубликации. Мне все равно. Но если все-таки заставить меня оценить такое явление, скажу, что, наверное, это хорошо, потому что очень многим людям приносит дополнительную радость. К тому же это новый канал, благодаря которому читатели могут узнать о неизвестном им до той поры авторе. Здорово же! Это редко, но работает.
— Что помимо этого изменилось в отечественной литературе за последние десять-пятнадцать лет?
— Мне об этом сложно говорить, но понятно, что книжный рынок все время падает. В 2010 году у меня вышла первая книга, «Горизонтальное положение», тиражом три тысячи экземпляров. Небольшой тираж, но это было нормально. Сейчас тираж три тысячи — это «о, круто, отлично!». Потому что в том числе крупные издательства издают прозу тиражами в тысячу и в полторы тысячи экземпляров. А три считается здорово. А если вдруг печатается второй тираж, совсем круто.
— Почему жанр антиутопии так отзывается в сердцах читателей? Это не покидающий человечество страх перед будущим?
— Людям, которые читают книги и склонны к осмыслению реальности, свойственно катастрофическое мышление. Они редко бывают счастливыми и беззаботными. Даже в какие-то благополучные периоды есть ощущение, что все мы катимся в бездну. Наверное, это один из факторов успеха жанра антиутопии. У людей, которые стараются мыслить, антиутопии вызывают ощущение, что мы несемся куда-то в пропасть. Или как у Пелевина в его замечательной повести «Желтая стрела» есть образ поезда, несущегося к разрушенному мосту. Люди любят говорить об апокалиптических ожиданиях и читать об этом.
— Когда апокалипсис все-таки наступает, он всего лишь оправдывает пророчества или, наоборот, пророчества программируют апокалипсис?
— Я не верю в то, что книги могут вызывать серьезные изменения. Книги — это всего лишь книги. Люди читают их и забывают. Не бывает так, что писатель что-то разглядел в будущем, описал в своей книге и это сбылось. Ничего он не увидел. Просто придумал интересный сюжет, написал, а потом просто случилось совпадение. Только и всего. Я не сторонник преувеличивать значимость литературного труда. Влияние книги на мир можно в микроскоп разглядывать. Книг, которые и в самом деле на него повлияли, раз-два и обчелся. Поэтому я бы не стал развивать мысль, что книги формируют реальность. Ничего они не формируют.
— «Саша, привет!» — это ваша рефлексия по поводу происходящего в мире?
— Я начал писать текст в разгар пандемии. Но не сказал бы, что она отразилась на содержании. Закончил роман летом 2021 года, когда пандемии уже перестали бояться. Ничего особенного в тот момент не происходило. Так что с внешними событиями он никак не связан. Я придумал сюжет, и он меня захватил, ничего больше.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl