Банк Англии: уловка-2022
Как британская экономика оказалась то ли на пороге пропасти, то ли уже там
Великобритания первой в G7 начала и повышение ставки, и количественное ужесточение. Это едва не довело до краха ее пенсионные фонды, а Банк Англии уже объявил о начале самой продолжительной за сто лет рецессии. Но инфляция все равно растет и уже стала двузначной. Создавалось даже впечатление, что британцы вредят себе сознательно. Почему так?
Проблема-2021
Год назад, в ноябре 2021-го, поведение Банка Англии почти не выделялось на фоне его коллег из G7. В тот месяц ставка в последний раз была оставлена на уровне 0,1%. Тогда банк отмечал, что уровень безработицы упал, а зарплаты в стране очень быстро растут, но инфляция, по последним доступным ему данным, снизилась с 3,2 до 3,1%.
Это было выше таргета в 2%, но Банк Англии, как и прочие центробанки, еще верил, что это временное явление, связанное с нарушением цепочек поставок из-за пандемии. Однако он отметил в своем сообщении, что рост темпов инфляции продолжится и только в апреле 2022 года будет достигнут пик — 5%.
Но в декабре заседание комитета по денежной политике прошло в иной атмосфере. Инфляция в ноябре, когда проходила предыдущая встреча, как оказалось, уже достигла 5,1%. Это вызвало обмен открытыми письмами между управляющим Банком Англии Эндрю Бейли и министром финансов Риши Сунаком. Проблема, как минимум внешне, стала политической.
Хотя инфляция в Великобритании была все еще ниже, чем, например, в США, где в ноябре 2021 года она достигла 6,8%, относились к ней иначе. О кризисе стоимости жизни британская пресса стала активно писать еще летом 2021-го. Одним из поводов было сворачивание пандемийных программ поддержки населения. Но растущие потребительские цены также порождали статьи о бедствиях самых малообеспеченных слоев населения. И рекомендации поднять минимальную зарплату лежали на столе премьер-министра Бориса Джонсона еще до появления свежей статистики.
В итоге было решено повысить зарплаты на 6,6% с апреля следующего года. Снижать инфляцию таким путем было бы странно, но правительство и не планировало ничего такого. Оно решало свои политические задачи: популярность консерваторов падала.
Банк Англии уже мог осознавать, что раскручивается полноценная инфляционная спираль. Но совершенно точно понимали там и то, что ни экономика, ни финансовая система страны не смогут вынести ужесточения денежно-кредитной политики в стиле 1980-х. Первая проблема была следствием решений, принятых во время пандемии, остальные — брекзита и мирового кризиса 2008 года.
Проблема-2020
Центробанки развитых стран, которые с марта 2020 года вели сверхмягкую политику, по возможности перекладывают ответственность за инфляцию на обстоятельства, не имеющие отношения к печатному станку. Однако переоценить роль надувшихся вдвое балансов и свеженапечатанной наличности невозможно.
По расчетам Федерального резервного банка Сент-Луиса, активы на балансе Банка Англии еще в четвертом квартале 2019 года составляли 18,59% ВВП, а во втором квартале 2020-го — уже 34,39%. Затем более медленный рост продолжался до первого квартала 2022 года, когда эта доля достигла 35,92%.
Но важнее то, что высочайшими темпами, несравнимыми ни с какими предыдущими периодами количественного смягчения, росла самая ликвидная часть денежной массы — агрегат М1 (наличные, средства на счетах до востребования, дорожные чеки). С февраля 2020 года по декабрь 2021-го он вырос на 29,5%, и большая часть этого роста пришлась на первый год пандемии.
Это неудивительно, если учесть, что в 2020 году проводилось не только количественное смягчение, поддерживавшее в первую очередь финансовые рынки, но и в прямом смысле этого слова был включен печатный станок. Шла масштабная раздача кредитов и безвозмездных субсидий бизнесу и населению.
И Эндрю Бейли, занявший свой пост 16 марта 2020 года, вместе с Риши Сунаком, ставшим канцлером казначейства месяцем ранее, как раз и обеспечивали напор этого финансового потока. Деньги быстро оказались в магазинах, способствуя росту потребительских цен. А разговоры о подорожании и кризисе стоимости жизни заставили работников требовать повышения зарплаты. И они его получали.
Инфляционная спираль «цены — доходы — цены» начала раскручиваться задолго до того, как ее заметили политики. Так, в апреле–июне 2021 года номинальные зарплаты в Великобритании уже прибавили 9,2% по сравнению с предыдущим годом (7,3% в реальном выражении).
В дальнейшем темпы снизились, но процесс был запущен, и ровно через год он перестал хоть как-то повышать уровень жизни, тормозя при этом рост ВВП и продолжая подстегивать инфляцию. В июне–августе 2022 года при номинальном росте зарплат на 6% они снизились в реальном выражении на 2,4%.
Роль разрывов цепочек поставок тоже была велика. Свое влияние на британскую инфляцию оказали и подорожавшие во всем мире продукты питания, и рост цен на товарных рынках, связанные уже с эмиссией долларов США.
Проблемы-2016, 2008 и 1760
Зарплаты быстро росли не только из-за печатного станка. Другой причиной были последствия брекзита — уход массы иностранных рабочих из страны. Выход из ЕС вообще нанес заметный удар по экономике королевства.
Отрицательное сальдо торгового баланса росло все годы после голосования по брекзиту, кроме 2020-го. В 2022 году рекорд по этому показателю, вероятно, будет переписан. Неудивительно, что к моменту принятия Банком Англии в декабре 2021 года первого решения о повышении ставки британская экономика, в отличие от тех же США, еще даже не вернулась на уровень, предшествовавший пандемии.
Это влияло и на курс фунта стерлингов. Если в марте 2020 года его падение временно сменялось ростом, то уже с июня 2021-го шло практически непрерывное снижение. С уровня 1,42 доллара к концу прошлого года он достиг 1,31, а в этом году падал до исторического минимума 1,0349 доллара. И это тоже подстегивало инфляцию.
Но более серьезные проблемы были родом еще из финансового кризиса конца 2000-х. Он ударил по всей мировой экономике, но Великобританию задел особенно. Ее ВВП лишь через пять лет смог вернуться к докризисному уровню.
Для Великобритании тот кризис фактически начался в сентябре 2007-го — за год до краха Lehman Brothers. Тогда проблемы на рынке субстандартной ипотеки спровоцировали набег вкладчиков на банк Northern Rock.
Великобритания была особенно уязвима для подобных потрясений. Во второй половине XX века производственная база страны ослабла в пользу расширения сектора услуг, которые страна успешно экспортировала. Финансовые услуги, банки и недвижимость стали новыми драйверами ее экономики. И вдруг начались сбои.
С начала финансового кризиса и до апреля 2011 года за специальные операции Банка Англии по решению проблем в банковском секторе отвечал все тот же Эндрю Бейли. В 2009 году ему даже пришлось стать председателем проблемного Dunfermline Building Society Bridge Bank. Спасти финансовый сектор удалось, но работать все стало хуже.
Брекзит только обострил ситуацию: экспортировать услуги после выхода из ЕС британцам стало еще сложнее. И к началу пандемии порядка трех сотен британских финансовых компаний уже переместили свои центральные офисы в Европу. С ними из страны утекло около триллиона долларов.
Royal Statistical Society в 2020 году сообщало, что среднегодовой прирост производительности труда в Великобритании за предшествовавшее десятилетие составил лишь 0,3%. Это очень контрастировало с периодом до мирового финансового кризиса, когда он был около 2% в год.
Профессора Николас Крафтс из University of Sussex и Теренс Миллс из Loughborough University в National Institute Economic Review отмечали, что это почти вдвое хуже результата прежнего самого плохого десятилетия (1971–1981). Близкие сравнения нашлись лишь на заре промышленной революции.
Между 1760 и 1800 годами, когда паровой двигатель еще толком не распространился в Великобритании, производительность в среднем падала на 0,13% в год. Но Крафтс и Миллс отметили, что это не следовало за периодом сильного роста, а значит, 2010-е годы беспрецедентны.
Проблема-2022
Так что задача перед Банком Англии встала почти нерешаемая. Серьезное ужесточение денежно-кредитной политики — да еще и начатое первым — быстро добивало экономику и прямо угрожало карьере Эндрю Бейли, делая его законной мишенью для критики. Но надежда на то, что рост потребительских цен все-таки носит временный характер и уляжется сам собой, еще оставалась.
Выходом стала имитация борьбы с инфляцией. В крайнем случае рецессия при этом наступила бы позже и была бы мягкой. И 16 декабря 2021 года Банк Англии объявил о подъеме ставки на 0,15 б. п., до 0,25%, «чтобы способствовать поддержанию роста и занятости». Одновременно он заявил, что пик инфляции ожидается по-прежнему в апреле — но уже на уровне 6%.
Ставка 0,25%, когда декабрьская инфляция уже вышла на уровень 5,4%, оставалась настолько ниже этих цифр, что не меняла ничего. Задирать же ее выше темпов роста цен Банк Англии не собирался ни при каких сценариях. В 1970-х подобная политика уже приводила страну к двузначной инфляции и стагфляции, так что дальнейшему удивляться не приходилось. Но зато выглядело все благопристойно: борьба идет.
Третьего февраля Банк Англии поднял ставку еще на 25 б. п. И — опять же первым — объявил, что прекратит реинвестировать средства от погашения облигаций на своем балансе. Масштаб сокращения, впрочем, был еле заметным. Инфляция росла все быстрее, но ее пик по-прежнему был намечен на апрель, хотя теперь и планировался уже на уровне 7,25%. Едва ли сам Банк Англии всерьез верил в это.
Но тут случились события на Украине, сразу изменившие многое. На время был забыт «партигейт», который, казалось, грозил лишить Бориса Джонсона премьерского кресла уже в ближайшие весенние недели. Взлетели цены на товарных рынках, а риторика Банка Англии претерпела резкие изменения. От осторожных, приличествующих центральному банкиру прогнозов и слов он перешел к заявлениям, которые просились в заголовки газет.
Все стало можно валить на Россию. Пика в апреле не будет, инфляция достигнет 8% во втором квартале, а если ситуация вокруг Украины не улучшится, то цифры станут двузначными, сообщил Банк Англии.
Министр финансов Великобритании Риши Сунак тем временем продолжил тактику заливания инфляции деньгами. 23 марта он объявил о немедленном снижении пошлин на топливо, грядущем уменьшении подоходного налога, создании фонда на миллиард фунтов для поддержки уязвимых домохозяйств и других мерах.
На самом деле инфляция уже в апреле составила 9%. А в начале мая Банк Англии предупредил публику, что в этом году случится рецессия. ФРС не готова к подобным заявлениям до сих пор, хотя именно в США, а не в Великобритании в первые два квартала года снижался ВВП.
В июле инфляция стала двузначной. К этому месяцу ставка Банка Англии достигла 1,25%, а ставка ФРС, которая начала повышать ее лишь в марте, — 2,5%.
Седьмого июля премьер-министр Борис Джонсон наконец объявил о своем уходе из-за скандалов, но не в последнюю очередь и из-за кризиса стоимости жизни. И Риши Сунак начал готовиться вступить в борьбу за его кресло.
Из минфина и правительства он ушел месяцем ранее, 5 июня, но оставил задел: 26 мая объявил об очередном пакете в размере 15 млрд фунтов, направляемых на предоставление скидок по оплате счетов за электроэнергию. Покрыть их планировалось поступлениями от налога на сверхприбыль поставщиков энергии — но лишь на треть и далеко не сразу.
Эндрю Бейли, впрочем, еще раньше заявил законодателям, вызывавшим его на ковер, что центральный банк бессилен перед ростом инфляции, 80% которой находится вне его контроля. И на всякий случай предупредил публику об «апокалиптическом риске» резкого роста цен на продукты питания в этом году.
Проблемы временного правительства
Такая борьба с инфляцией продолжалась еще пару месяцев. В августе был до 50 б. п. увеличен шаг подъема ставки, а Сунак проиграл борьбу за место премьерминистра.
На предвыборных дебатах Лиз Трасс утверждала, что единственное решение в непростой экономической ситуации — снижение налогов. Будучи поклонницей Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер, она полагала, что временные потери будут возращены за счет ускорившейся экономики. И консерваторы это одобрили, коль скоро именно она стала премьером.
В пятницу 23 сентября новый министр финансов Квази Квартенг представил обещанный пакет предложений, которые предполагали снижение и отмену повышения ряда налогов. Но были в нем и сокращения пособий, и упорядочивание налоговых правил, которые должны были повысить собираемость.
Подобно предыдущему правительству, новое планировало потратиться на сдерживание цены электроэнергии — за два года на 60 млрд фунтов. Но на этот раз вместо похвал, которые услышал в мае в свой адрес Риши Сунак, газеты писали, что налицо финансовый авантюризм. Проверить работоспособность новой стратегии на практике не удалось — грянул кризис на рынке британского госдолга, стоивший Лиз Трасс кресла.
Накануне, 22 сентября, Банк Англии объявил, что в стране наверняка началась рецессия, и поднял ставку до 2,25%. Рынки уже падали. Но после выступления Квази Квартенга британские гособлигации (gilts) буквально рухнули. В результате на грани краха оказались британские пенсионные фонды.
Последним сразу же потребовались огромные суммы для внесения залогов по сложным инвестиционным стратегиям LDI (liability-driven investment), в которых использовались плечи и инструменты срочного рынка. Этот сегмент рынка оценивается примерно в 1,6 трлн фунтов. Как сообщал впоследствии Банк Англии, речь шла о возможности принудительных продаж долгосрочных gilts — основы этих схем — на 50 млрд фунтов.
LDI использовали для хеджирования пенсионных схем с фиксированными выплатами. Их продавали пенсионным фондам известные управляющие компании: BlackRock, Insight Investment, Legal & General и другие. Вся эта финансовая инженерия неплохо показывала себя в мире околонулевых ставок, но быстро растущие доходности gilts заставили эти бомбы замедленного действия взрываться.
На следующей неделе стало совсем плохо. Ожидалось, что вот-вот пойдут особенно масштабные маржин-коллы и окончательно погребут под собой рынок. Из-за динамики котировок долгосрочного госдолга Британию уже сравнивали с развивающимися странами. И во вторник 27 сентября Банк Англии решил выйти на сцену и всех спасти: он объявил о начале выкупа долгосрочных облигаций.
Ситуация не без проблем, но уравновесилась. Порой случались всплески доходности, в которых было принято усматривать отношение рынка к новому премьер-министру. 14 октября Банк Англии прекратил операции, а уже 20 октября Лиз Трасс ушла в отставку.
Широко распространилось мнение, что рынок сместил бестолковое правительство. Действительно, уже после отставки 14 октября министра финансов Квази Квартенга облигации, как по волшебству, успокоились. Доходность, правда, была выше, чем до кризиса. Британская пресса и рынок окрестили это явление «наценкой за придурковатость», «премией за риск на идиота» и тому подобными терминами.
Но не все было так просто. То, что не вызывало сомнений у публики, привело к вопросам со стороны профессионалов.
Проблемы с интервенциями
Нестерилизованные покупки облигаций Банком Англии были равнозначны переходу к экспансионистской монетарной политике, что несовместимо с борьбой с инфляцией. К тому же резкий разворот от ужесточения к смягчению дезориентировал рынки, причем как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.
История говорит, что крупные центробанки часто продолжают подъем ставок лишь до тех пор, пока на рынках что-то «не сломается». И очередное подтверждение этого, как показалось некоторым, было получено, причем конечная точка оказалась очень близка к стартовой. Такие настроения вели к неадекватному росту ценных бумаг и смягчению финансовых условий в стране, что тоже подстегивало инфляцию.
Но, как заметил в конце октября Виллем Бюйтер, бывший член комитета по денежной политике Банка Англии, у банка не было выбора. Поддержание финансовой стабильности — одна из его обязанностей. Когда того требуют обстоятельства, он должен действовать в качестве как кредитора, так и покупателя последней инстанции.
И все же статья, написанная им вместе с бывшим членом комитета по денежной политике ЦБ Исландии Энн Сиберт для Project Syndicate, озаглавлена авторами «Несовершенство интервенций Банка Англии». По их мнению, британский регулятор совершил ряд странных ошибок.
Он ослабил эффект демонстрации силы, установив сроки чрезвычайных интервенций. Банк Англии заявил, что планировавшихся продаж бумаг с его баланса в период с 3 по 31 октября не будет, а сам он станет ежедневно в течение 13 дней покупать гособлигации на сумму до 5 млрд фунтов.
Десятого октября он отчитался о том, что на восьми аукционах потрачено лишь около 5 млрд фунтов. Это, отметил Виллем Бюйтер, стало демонстрацией эффекта доверия. Когда участники рынка верят, что маркетмейкер последней инстанции готов и способен вмешаться, интервенции особенно и не нужны. В 2012 году в рамках схожей программы ЕЦБ для нормализации рынков вообще никаких реальных покупок активов не понадобилось.
Комитет по денежной политике почему-то не сыграл никакой значимой роли в этих событиях. А Банк Англии — и это особенно поразило экспертов — продолжал настаивать, что скупка завершится 14 октября.
«Это было бессмысленно, потому что противоречило его же заявлениям, что покупки будут осуществляться в любых масштабах, которые будут сочтены необходимыми, — писали бывшие сотрудники центробанков. — Более того, с самого начала эта дата не вызывала никакого доверия. Если бы владельцы гособлигаций вновь начали распродавать их 15 октября или в любой другой последующий день, Банку Англии снова пришлось бы выполнять роль покупателя последней инстанции».
Одним из ответов на подобные вопросы стало предположение, что Эндрю Бейли занимался не столько денежнокредитной, сколько собственно политикой. Так, бывший президент Федерального резервного банка Миннеаполиса Нараяна Кочерлакота написал в колонке в Washington Post, что это не рынок сместил Лиз Трасс, а Банк Англии.
Падение 30-летних британских облигаций было колоссальным, но большая его часть была связана не с тем, что инвесторы пересматривали свои представления о долгосрочных экономических перспективах королевства. Кризис вызвала, по его мнению, неспособность Банка Англии должным образом регулировать деятельность пенсионных фондов, ограничив их левередж.
Они попали в гибельную петлю, в которой снижение цен на облигации и их вынужденная продажа усугубляли друг друга. Но это Кочерлакота все-таки считает скорее ошибкой, хотя ряд обстоятельств и говорит о другом.
Проблемы Эндрю Бейли
Как стало известно позднее, пенсионные фонды несколько дней в сентябре обивали пороги Банка Англии, так что масштабы угрозы ему были хорошо известны. Все это время рынок рушился. Однако регулятор не приступил к выкупу облигаций и вообще не делал ничего стабилизирующего, пока не добился от Казначейства твердых гарантий возмещения затрат.
И даже после этого он выжидал несколько часов — пока доходность по 30-летним облигациям не превысила 5%, достигнув совершенно скандальных на тот момент 5,12%. Необычно для подобного рода событий еще и то, что мировые СМИ были широко оповещены о деталях.
О том, что это принудительные продажи по маржин-коллам, связанные с пенсионными фондами, а не просто действия каких-то крупных «медведей», знали даже в самых медвежьих углах. И регулятор зачем-то очень быстро подтвердил, что оставалось всего лишь пару часов до краха.
Но другое действие Банка Англии Кочерлакота случайностью посчитать не смог. 11 октября, за три дня до окончания срока выкупа облигаций, в продолжение которого верили многие, Эндрю Бейли выступил с жестким заявлением, что у пенсионных фондов время только до 14-го. Вновь началась паника: 30-летние облигации опять дошли до 5,1%. И только отставка министра финансов, а затем и Лиз Трасс разрядила ситуацию.
«Трудно понять, как это решение соответствовало мандату центрального банка по обеспечению финансовой стабильности, и легко понять, как оно способствовало падению правительства», — отметил Кочерлакота в WP.
Как вообще регулятор мог решиться на такое, если не знал достоверно, что 14-го будет отставлен министр финансов, а затем и премьер? Ведь был огромный риск непредсказуемых разрушительных последствий. Не говоря о том, что само рукотворное развитие кризиса убило бы его репутацию, а выход на рынок вопреки обещаниям выглядел бы просто позорно.
В ноябре Кочерлакота добавил Bloomberg: «То, как рухнуло правительство Трасс, должно беспокоить всех, кто поддерживает демократию. Премьер-министр стремилась выполнить свои предвыборные обещания. Ей помешали не рынки, а дыра в финансовом регулировании — дыра, которую Банк Англии, как ни странно, не хотел затыкать».
Тот убедительных возражений не нашел, кроме утверждения, что, будь поддержка продолжена, инвесторы потом всегда ждали бы ее. Но зачем надо было поднимать панику?
«Конечно, мы не свергали Лиз Трасс, — заявил в ответ Bloomberg Эндрю Бейли. — Я бы никогда не сделал ничего подобного».
Но репутация низвергателя премьеров теперь не оставит его. Тем более что и денежно-кредитная политика в последние месяцы правления Бориса Джонсона тоже похожа на посильный вклад в «партигейт». Хотя странности сентября–октября могли объясняться просто и очень по-человечески: Лиз Трасс во время предвыборной борьбы обещала пересмотреть мандат Банка Англии.
Проблема инфляции, или Нашли виноватого
Как бы то ни было, Банк Англии возобновил борьбу с инфляцией. В ноябре он (опять же первым) приступил к активному количественному ужесточению — начал аукционы по продаже скопившихся за годы количественного смягчения гособлигаций.
Здесь он тоже не намерен слишком усердствовать: за год за счет истечения сроков бумаг и их реализации он планирует сократить баланс примерно на 9%. Но и рынок отрицательно на это не реагирует.
Ставку в ноябре он впервые за 33 года поднял сразу на 75 б. п. Теперь она составляет 3%. Но при темпах роста потребительских цен 11,1% в октябре разрыв между ней и инфляцией за год заметно вырос.
Продолжающийся рост последней не удивляет, учитывая, что в течение 2022 года М1 продолжал увеличиваться: в сентябре он уже на 39,7% превышал уровень февраля 2020 года. За девять месяцев борьбы с инфляцией прирост М1 составил 7,8%.
Одновременно Банк Англии объявил, что рецессия в Великобритании обещает быть самой долгой с 1920-х годов, когда начали собираться первые заслуживающие доверия данные. Но при этом она будет не такой глубокой, как во время мирового финансового кризиса 2007–2009 годов. Тем не менее, как заявил тогда Эндрю Бейли, экономические потрясения, с которыми столкнулась страна, превосходят те, что были в 1970-х годах.
17 ноября новый министр финансов Джереми Хант представил проект осеннего бюджетного плана страны. В нем есть знакомые идеи, способные поддержать рост потребительских цен, но и борьбе с инфляцией он не противоречит.
Государственные пенсии и социальные выплаты будут проиндексированы на 10,1%, минимальная зарплата — на 9,7%. Ограничение цен на электроэнергию для домохозяйств будет продлено еще на год с апреля 2023 года, но средний размер счета вырастет с 2500 до 3000 фунтов. Наиболее нуждающиеся получат по 900 фунтов, пенсионеры — по 300 фунтов, а лица, получающие пособие по инвалидности, — по 150 фунтов.
Растущие пока что расходы бюджета, тем не менее, должны сократиться, а поступления — вырасти. Правда, первое планируется на период после окончания рецессии, но начало второго процесса ожидается в апреле. Так что когда Джереми Хант говорил, что речь идет о бюджетной консолидации на 55 млрд фунтов в год, он несколько приукрашивал ситуацию для казны — в обозримом будущем все будет менее жестко.
Но увеличатся налоги на нефтегазовые и электроэнергетические компании. Максимальная ставка 45% будет применяться уже к доходам граждан, превышающим 125 тыс. фунтов в год, а не 150 тыс. фунтов, как раньше. Сократится не облагаемый налогом размер дивидендов.
Противоречий между бюджетной и денежно-кредитной политикой станет меньше. И Эндрю Бейли с Джереми Хантом сейчас публично демонстрируют согласованность в борьбе с инфляцией.
22 ноября они обменялись открытыми письмами относительно облигаций на балансе Банка Англии. Предельно допустимый их объем, который пересматривается раз в полгода, будет снижен до 871 млрд фунтов — именно столько их сейчас осталось у британского центробанка.
В своем послании Эндрю Бейли также сообщил, что вскоре приступит к продаже бумаг на 19,3 млрд долларов, скупленных в сентябре и октябре. Он намерен сделать gilts из этой части своего портфеля доступными для «заинтересованных покупателей» с 29 ноября.
Бояться быть обвиненным в рецессии Банку Англии больше не приходится. «Виновник» найден в середине ноября — и едва ли заинтересованным лицам удастся выявить лучшую кандидатуру. «Это рецессия с маркировкой “сделано в России”, а нам необходимо восстановить стабильность, чтобы сделать первый шаг к росту», — сообщил Хант в интервью The Times.
О пересмотре мандата Банка Англии речи теперь тоже не идет. Напротив, к его независимости проявляют подчеркнутое уважение. Премьер даже демонстративно сделал шаг назад, после того как Банк Англии показал, что недоволен предложениями в области надзора за финуслугами, которые Риши Сунак делал, еще будучи министром финансов. 23 ноября Казначейство объявило, что эти планы больше не актуальны.
И все же пока позиция Банка Англии сводится к тому, что для падения инфляции ниже 2% (правда, теперь уже только через два года) достаточно и небольшого ужесточения. Некоторые члены Комитета по денежной политике в ноябре даже заявляли, что ставка и так выше, чем необходимо.
Но хотя снизиться инфляция в Британии (благодаря, в частности, выходу из расчета высокой базы текущего года) в обозримом будущем способна, вероятность ее возвращения к таргету даже к 2025 году не выглядит высокой. Шансы же на то, что 2022-й останется в истории первым годом затяжной британской стагфляции, напоминающей 1970-е, напротив, просматриваются все лучше.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl