История жизни одного из самых читаемых авторов в XIX веке

ДилетантКультура

Оноре де Бальзак

0:00 /
1519.921

1

Бальзак был одним из самых читаемых авторов в XIX веке и почти забыт сегодня. Это несправедливо, но кто сегодня не забыт? Есть ли у меня надежда, что его будут читать сегодня, — разумеется, говорю не о тех студентках-Гермионах, которые читают всю программу; по моим наблюдениям, их очень мало и они в литературе понимают очень мало, несмотря на всё усердие, потому что берут попой, как говорится. Нет, я о том чтении, которое утоляет потребность души, выражаясь высокопарно. Подозреваю, что Бальзак — как раз тот случай, когда буквально необходимы адаптированные варианты романов: на сегодняшний, да и на всякий вкус в его романах масса лишних описаний, бесконечно долгие подступы к действию, превосходно закрученные сюжеты с эффектными развязками упакованы в бесконечное количество никому не нужных подробностей, сюжетных ответвлений и рассуждений, большей частью только мешающих читателю. С высоты всего, что знает и умеет сегодняшний романист, следовало бы предоставлять нынешнему читателю сокращённые — ни в коем случае не упрощённые — версии бальзаковских романов; не надо рассказывать мне о том, что это кощунство.

Жизнь Бальзака описана многажды, компактней и увлекательней всего: Андре Моруа в «Прометее», а совсем уж конспективно — в биографии работы Анри Труайя. Пересказывать его биографию мы не будем, тем более что с тридцати лет и пересказывать особенно нечего: человек, выпускающий от трёх до шести книг в год, не живёт, а сочиняет, потребляя огромное количество кофе. Ваяет он гигантскую современную эпопею, в которой, по его замыслу, 137 романов и повестей; закончил он 96. В ней три раздела: «Этюды о нравах», «Философские этюды» и «Аналитические этюды»; самый обширный раздел — первый, разделяющийся, в свою очередь, на «Сцены частной жизни», «Провинциальные сцены», «Парижские сцены», а также сцены политические, военные и сельские. Почему комедия и в трёх частях, ясно: тогдашние гении вечно брали за образец Данте. О параллелях между двумя грандиозными «комедиями» писали многие, начиная с самого Бальзака, подробнее прочих — Ромен Роллан; подобно аду, чистилищу и раю, три слоя бальзаковской вселенной — провинция, парижская буржуазия и высший свет, но в действительности аду соответствует «частная жизнь», чистилищу — жизнь политическая, а раю — любовь и творчество, прерогатива поэтов и мыслителей. Относительно же главной мысли Бальзака, собственно философии его, наговорено чрезвычайно много, и почти всё это отравлено марксистским литературоведением, которое видело в Бальзаке историка буржуазии, чуть ли не иллюстратора самого Маркса.

Бальзак менее всего хроникёр Реставрации либо Июльской монархии, менее всего летописец буржуазии с её, так сказать, хищничеством и аристократии с её, разумеется, вырождением; ради иллюстрирования экономических трудов не стоило бы с такой безумной одержимостью сочинять 50 томов, постепенно в них превращаясь и не занимаясь толком ничем другим. Бальзак имеет в виду другое: ему хочется понять главную пружину истории, ни много ни мало, обнаружить главную цель всего живого и выработать универсальный рецепт успеха. Задача эта весьма актуальна после краха Наполеона — и связанного с этим кризиса романтизма.

Бальзак — безусловный реалист, но он же и мистик, автор «Шагреневой кожи» — едва ли не ключевого текста «Человеческой комедии» — и мистического романа «Серафита» (1835), истории андрогина, столь тёмной и многозначной, что читателю, незнакомому со Сведенборгом, это нордическое сочинение вообще ничего не скажет. Бальзак — бесспорный романтик, мастер готической прозы, любитель сильных страстей и гротескных сцен; чего стоит эпизод «Утраченных иллюзий», в котором Люсьен над трупом девятнадцатилетней Корали сочиняет водевильные песенки, безумно хохоча, потому что у него всего одиннадцать су, а за песенки обещали двести франков и другого способа оплатить похороны любовницы у него нет. Вот в одном абзаце весь Бальзак: «Мёртвая красавица, улыбающаяся вечности, возлюбленный, окупающий её могилу непристойными песнями, Барбе, оплачивающий гроб, четыре свечи вокруг тела актрисы, которая ещё недавно в испанской баскине и в красных чулках с зелёными клиньями приводила в трепет всю залу, и в дверях священник, примиривший её с Богом и направляющийся в церковь отслужить мессу по той, что так умела любить! Зрелище величия и падения, скорбь, раздавленная нуждой, потрясли великого писателя и великого врача; они сели, не проронив ни слова. Вошёл лакей и доложил о приезде мадемуазель де Туш. Эта прекрасная девушка с возвышенной душой поняла всё. Она подбежала к Люсьену, пожала ему руку и вложила в неё два билета по тысяче франков».

Он тем и взял, что в его вселенной находится место романтизму, реализму, раблезианским шуточкам «Озорных рассказов», гротеску, сюрреалистическим фантазиям и социологическим штудиям; из него вышла двадцатитомная эпопея Золя, столь же физиологичная, сколь и патетическая, и исторические романы Франса, и десятитомная сага о Жан-Кристофе. Бессмысленно делить его романы на периоды и циклы — его творческий метод с начала тридцатых был един; мистическое и таинственное занимало его не меньше, чем коммерческое и бытовое, и в этой цельности он ближе подошёл к тайне человека, чем все его наследники. Они ощупывали хобот, уши, хвост — Бальзак умудрялся созерцать целого слона; и, разумеется, сводить его мировоззрение к одной религии либо к одной экономической теории было бы нелепо. Если и может сегодня появиться новый эпос, он должен сочетать в себе реализм, фантастику и, быть может, житие, и не на уровне поверхностной стилизации, а на уровне мировоззрения. Но где ж его взять.

2

Он потому и близок нам сегодняшним — и может быть нами понят и прочитан, — что описывает эпоху великого разочарования, эпоху, когда нация, перепробовав всё, вряд ли может чем-то по-настоящему утешиться и увлечься. Великие идеалы Просвещения и порождённая ими революция, её расцвет и её террор — позади; соблазны наполеонизма позади, и Реставрация показала только, что «Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились». В эту эпоху, когда Реставрация — как всякое возвращение, как любой Юлиан-отступник, — привела к массовому разочарованию, измельчанию, триумфу разнообразных Тенардье (помните такого трактирщика из «Отверженных», бывшего мародёром при Ватерлоо?), приходит время нескольких типов, которых Бальзак впервые вывел на сцену; они и для нашего времени чрезвычайно характерны, и ближайшее будущее, надо полагать, за ними.

Первый такой тип — накопитель и скопидом Гобсек, который в конце концов сходит с ума от жадности и умирает на груде заплесневелых сокровищ; его русский вариант — Плюшкин — создан с учётом бальзаковских достижений, но, конечно, в более гротескном и ёмком варианте. Гобсек-то не Плюшкин — он гораздо умней, хитрей, остроумней:

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Двенадцатая жена императора Двенадцатая жена императора

Шпионско-детективная история про румынскую танцовщицу, ставшую женой императора

Дилетант
Разворот по команде президента. Почему суды начали отпускать бизнесменов? Разворот по команде президента. Почему суды начали отпускать бизнесменов?

Какие меры необходимы, чтобы ослабить давление на бизнес?

Forbes
Судьи под судом Судьи под судом

Процесс над судьями вскрыл преступную сущность гитлеровского правосудия

Дилетант
Грехи Грехи

Мужчины, которые обеспечили себе место в аду, зарабатывая состояние и признание

Esquire
Подарок Гитлеру Подарок Гитлеру

Чтобы вручить этот подарок фюреру германская армия торопилась войти в Сараево

Дилетант
Фильмы и сериалы, заигрывающие с нашей ностальгией Фильмы и сериалы, заигрывающие с нашей ностальгией

Как киноиндустрия наживается на нежных чувствах зрителей

GQ
Сибирская клюква Сибирская клюква

Нелепая битва добра со злом в декорациях Сибири XVIII века

Дилетант
«Не знала, что думать о коллекции — она прекрасная или уродливая?»: коллеги и друзья Мартина Маржелы рассказывают о дизайнере «Не знала, что думать о коллекции — она прекрасная или уродливая?»: коллеги и друзья Мартина Маржелы рассказывают о дизайнере

Коллеги, учителя и ученики Маржелы вспоминают свои встречи с дизайнером

Esquire
Между Молотовым и Риббентропом Между Молотовым и Риббентропом

Их объединило одно: подпись под документом, который стал прологом страшной войны

Дилетант
Когда Хабиб проведет бой UFC в России и кто за это заплатит Когда Хабиб проведет бой UFC в России и кто за это заплатит

Бой Хабиба Нурмагомедова в России становится все более вероятным

Forbes
На кемадеро в санбенито На кемадеро в санбенито

Инквизиция на долгое время стала чуть ли не символом Испании

Дилетант
«Я: мама, бабушка, дочь» «Я: мама, бабушка, дочь»

Что меняется в жизни женщины с появлением у нее внуков?

Psychologies
Люди на пределе Люди на пределе

Возможности нашего собственного, среднестатистического тела

Вокруг света
Все любят Шелдона Купера, или Как стать гением Все любят Шелдона Купера, или Как стать гением

Почему эксцентричный и эгоистичный герой «Теории Большого взрыва» всем нравится

Psychologies
Чумной форт Чумной форт

История вакцинации против опасных инфекционных заболеваний

Дилетант
Комфорт или влияние: как найти «правильного» психолога Комфорт или влияние: как найти «правильного» психолога

Как понять, какой психолог вам подойдет

Psychologies
Где лечиться? Где лечиться?

В какую поликлинику идти – государственную или частную

Домашний Очаг
Воображаемые друзья наших детей: стоит ли паниковать Воображаемые друзья наших детей: стоит ли паниковать

У ребенка появился воображаемый друг? Не нужно пугаться

Psychologies
Чёрная смерть Чёрная смерть

До XX века эпидемия чумы превосходила самые кровопролитные конфликты

Дилетант
Вот в чем соль Вот в чем соль

Соль – вещество, которое может быть и ядом, и лекарством одновременно

Лиза
«У Ленина лицо умное, но не интеллигентное» «У Ленина лицо умное, но не интеллигентное»

Владимир Медем — легенда еврейского рабочего движения

Дилетант
«Все будет хорошо, через год выйдешь»: как решалась судьба участников московских протестов «Все будет хорошо, через год выйдешь»: как решалась судьба участников московских протестов

В московских судах прошло сразу несколько слушаний по делам участников протестов

Forbes
Сколько клея в автомобиле: рассказывает производитель Сколько клея в автомобиле: рассказывает производитель

Почему наша жизнь без клея была бы намного тяжелее, чем она есть

Популярная механика
Дворцы и творцы Дворцы и творцы

Во Флоренции сейчас рекордная концентрация брендов и элегантно одетых мужчин

Robb Report
Как выбрать кабель для зарядки смартфона Как выбрать кабель для зарядки смартфона

Немногие знают, что выбрать кабель для смартфона тоже нужно уметь

Популярная механика
Девочки сверху: У петербургского молодого искусства женское лицо Девочки сверху: У петербургского молодого искусства женское лицо

В нашем идеальном арт-герл-бенде — пять художниц

Собака.ru
Как потерять все и воспитать трех миллиардеров: история семьи Мансур Как потерять все и воспитать трех миллиардеров: история семьи Мансур

В 1960-е в результате национализации в Египте Лутфи Мансур, потерял все

Forbes
Всем Римом Всем Римом

Grazia рекомендует изучить новые районы Вечного города и его окрестности

Grazia
Испытание огнем Испытание огнем

Современные газотурбинные двигатели в гражданской авиации — воплощение хай-тека

Популярная механика
Как и сколько мы будем работать в будущем Как и сколько мы будем работать в будущем

Как изменится наша работа и ее график: разбираем самые интересные прогнозы

Esquire
Открыть в приложении