«Не верь глазам своим»
Из моих статей может сложиться впечатление, что стоит только найти имя персонажа портрета, как сразу же он обретает новую подпись в экспозиции, в каталогах, на выставках. Увы, это далеко не всегда так. Порой даже через десятилетия картина продолжает жить с неверным названием, а сменяющиеся поколения специалистов ничего не знают о давних находках, если они не были сразу опубликованы.
Для того чтобы атрибуция получила официальное признание, мало её просто опубликовать. Тем более сегодня и в печати, и в интернете это может сделать кто угодно, даже анонимно, с самыми фантастическими выводами. На страницах «Дилетанта» мы уже говорили о мистификаторах Александре Горшмане и Евгении Перкине. С их руки десятки неверных, а то и нелепых атрибуций проникли в иконографию. Поэтому в каждом музее существует процедура проверки и научной верификации новых определений через обсуждение на Экспертной фондово-закупочной комиссии. Лишь в случае её положительного решения в книги учёта музея вносятся изменения. Только тогда правильное название становится официальным и начинает применяться повсеместно.
Однако у этой вполне понятной процедуры есть своя обратная сторона. Всё полностью зависит от музейных хранителей живописи и графики, от их активности, добросовестности, профессионализма, да и просто наличия. При нищенских зарплатах в тяжёлые 1990-е годы музеи захлестнул кадровый дефицит. Старые хранители уходили, а их фонды повисали на совместителях. В результате многие наработки и заделы оказались утрачены, а занявшие со временем вакансии новые специалисты уже не имели прежней информации. Между тем по правилам именно хранители должны следить за изучением вверенных им произведений и при появлении актуальных данных выносить их на рассмотрение ЭФЗК. Где-то это происходит быстро, а где-то по самым разным причинам дело может затянуться на десятилетия.
Отсюда многие недоразумения в Государственном каталоге Музейного фонда РФ, которые часто обсуждают и критикуют в сети. Иногда при взгляде на его страницы вспоминается афоризм Козьмы Пруткова: «Если на клетке слона прочтёшь надпись: буйвол, — не верь глазам своим». Но дело в том, что в ведомственную электронную базу сведения о предметах заносятся в точном соответствии с данными учётных книг музея. Если его хранители и ЭФЗК не внесли уточнения, то информация может сильно отставать от актуальной. Зачастую сами музейные работники в курсе новых открытий. Но без оформления актами и протоколами они не могут применяться официально.
В сентябре 2017 года в «Дилетанте» я рассказывал о портрете генерала Ивана Тяжельникова кисти Репина, который ещё в 1974 году правильно определил выдающийся учёный Владислав Михайлович Глинка. Но хотя его статья была напечатана в солидных «Трудах Государственного Эрмитажа», картина более сорока лет продолжала висеть в музее под именем моряка Николая Мещерякова. Этот антирекорд скоро побьёт рисунок Франца Крюгера, который до сих пор значится в музее и Госкаталоге «неизвестным военным», хотя ещё в 1983 году опубликована атрибуция Глинки, что это генерал Семён Алексеевич Юрьевич. С рисунка есть даже подписанная литография.
В моей практике тоже имеется подобный случай. Связан он с музеем Василия Тропинина и московских художников его времени. Открылся он в столице 11 февраля 1971 года на основе коллекции Феликса Вишневского, передавшего государству более 250 картин лучших русских мастеров, а также особняк в Замоскворечье. До конца жизни Вишневский продолжал следить за своим детищем и пополнял его фонды. Осенью 1977 года музей получил от него портрет неизвестного военного кисти Сергея Зарянко. Это один из самых ранних портретов знаменитого художника, прогремевшего на академической выставке 1850 года. Тогда пресса с восторгом называла его гением, эпохой в истории русской живописи, лучшим портретистом целой Европы, величайшим мастером всех школ и народов наряду с Рембрандтом и Ван Дейком! Но слава оказалась быстротечной. Уже через восемь лет вкусы публики резко изменились, и в следующие годы на Зарянко обрушился град критики за безжизненность лиц, похожих на восковые фигуры, за увлечение отделкой деталей в ущерб натуре и так далее.