Леон Фелипе - нормальный трагический поэт, обычный такой гений

ДилетантКультура

Леон Фелипе

1.

Большую часть этого текста будет составлять стихотворение его главного героя. Оно, во-первых, автобиографическое, он в нём всё, что надо, про себя сказал, и лучше этого никто не сделает. А во-вторых, я его сам перевёл и публикую впервые, так что имею некоторое право включить в статью, подписанную моим именем. Перевёл я его, когда мне в Испании предложили рассказать о своём любимом местном поэте для русскоязычной аудитории, а переводы, которые имелись, меня не вполне устраивали. Пересказывать Фелипе русским классическим стихом показалось мне непозволительной вольностью, а внутренние рифмы у него есть, и стихи его, полные музыкальных повторов, не противятся умеренному привнесению русского рифмованного стиха; они и по-испански звучат как бесконечно печальный рэп.

Правильней всего было бы как-то распределить это стихотворение по статье, отбив стихами каждую её прозаическую часть, — но это значило бы пожертвовать ради композиционного эффекта отличным стихотворением Фелипе, хотя бы и в моей версии, несколько более рифмованным, чем оригинал (но там больше ассонансов). А я не хочу его дробить, так что читайте целиком: длинные стихи у него редкость, обычно всё коротко, как всхлип.

Называется «Как жаль».

О как жаль,
Что не спеть мне в духе моей эпохи,
И не потому, что ду́хи эпохи плохи,
А потому, что любая гадина воспевает сегодня Родину,
Даже если Родина у неё — океанская впадина.
Воспевает Родину, словно преданность грозному богу
Одину,
А я не могу воспеть мою Родину, она у меня украдена.
Мне не спеть, какая она громадина,
Как сладка её виноградина, боевита её армадина,
Как прекрасен дух её спален, героический вид
развалин, —
Так что этот соблазн для меня уже больше
не актуален.

Как мне жаль,
Что мне не воспеть её трагическую историю,
Чтоб на горние чувства настроить аудиторию,
Потому что история подобна ангелу падшему,
Потому что всегда идёт от плохого к худшему,
Потому что любая сказка лжива и вкрадчива,
В ней всегда уживается с важным всякая всячина,
А моя история безысходна, как зуботычина,
И вдобавок, как я сказал, мною она утрачена.
Вообще иногда мне кажется, что сколько я ни терпи,
Какого гражданства я себе ни купи,
Какое море глаз моих ни слепи,
Я на самом деле родился в глухой степи,
Которая много пустей и грознее, чем даже моё
изгнание,
И навеки уйду в эту степь позднее,
А лучше ранее.

Разумеется, я родился в какой-то местности,
В каком-то городе, не лишённом общей прелестности,
В городе, где бродили прелестные поселянки,
Где синели горы мечтательной Саламанки,
А когда постепенно менялся мой возраст паспортный
И настало время юности пасмурной,
Эти горы со мной темнели, со мной мрачнели,
Навевая всё чаще мысль о вечном ночлеге.
Но не будет ночлега, не будет даже свидания,
Я боюсь, что и после смерти будут скитания,
Нету места, где бы Отчизна по мне заплакала,
Ни в одном пристанище больше не бросить якоря,
У меня ни детства, ни отчего языка,
Для меня отныне все реки — одна река,
И в один океан сливаются все моря,
Не имеющие различия,
Собственно говоря.

Разговор о Родине трудно считать законченным,
Я ещё не сказал об отсутствии дома с резным
балкончиком,
На котором я, воротившийся, хрупкий, старый,
На исходе жизни мог бы стоять с сигарой,
Озирая с радостью горькой родные поля, моря,
Дельным советом смущённых внуков даря,
Повторяя дрожащим голосом, что вот она жизнь моя,
А если вдуматься — смерть моя.
Нету дома, нету балкончика, да и плачу я очень редко.
Да чего там — нету даже портрета предка,
Который стоит, опираясь на древний меч,
Обращая к потомству гордую речь,
Озирая землю, которую смог привлечь,
Выражая готовность в неё полечь.
Ни окна любимого с лёгкой воздушной шторой,
Ни старинной кожаной мебели, на которой
Испустил мой предок воинственный древний дух,
Завещая мне славные войны, не меньше двух.
Вместо войн, которыми предками были б весьма
довольны,
Я прошёл насквозь совершенно другие войны,
В результате которых всё, что со мною сегодня есть, —
Это сильно побитая молью честь,
Давно прокисшая месть
И вот этот домик с одною комнатой белой,
С одной стороной полусгнившей, другою — целой,
И с простым дощатым столом, упирающимся в окно,
За которым было светло, а стало темно.

За этим окном, доставшимся мне в порядке итога,
Простиралась большая, белая, пропылившаяся дорога,
По которой, палкой ведя по нашему частоколу,
Девочка каждое утро ходила в школу.
В школу ей не хотелось, действительно не хотелось,
Голова её на тонкой шее вертелась,
И глаза её бегали, словно ища предлога,
Чтоб не ходить туда, куда приводит эта дорога,
То есть я понимал, что ей в школу очень не хочется,
А хочется быстро понять, когда это кончится.

И теперь это кончилось,
Потому что взрослые люди, как будто спящие —
На самом деле не спящие, а скорбящие,
Но такие медленные, как будто ненастоящие,
Мимо дома несли эту девочку в белом ящике,
Мимо этого дома в ящике это тело,
И теперь она больше не ходит в школу,
Куда никогда не хотела.

Так что мне нечего больше любить, нечего изменять,
Некого умолять, не на кого пенять,
Некому мстить, некого извинять,
Некого проклинать или что похлеще,
И теперь у меня остались только простые вещи,
Очень серьёзные, очень большие вещи,
Которые ни обнять,
Ни понять,
Ни отнять.

2.

Леон Фелипе (1884–1968) удивительным образом сочетал в себе хронического неудачника и всемирно признанного поэта, гордость нескольких стран и эпох. Он родился в семье преуспевающего нотариуса, выучился на фармацевта, работал в аптеке, но страстно любил театр и сбежал с театральной труппой. Был осуждён за мошенничество на два года тюрьмы, после выхода на свободу стал писать для литературных журналов, в 1920 году выпустил первую книгу стихов «Стихи и молитвы путника», переизданную в дополненном варианте в 1929 году. Он примкнул — не организационно, а, так сказать, теоретически, — к литературной группе «Поколение 1927 года», которая образовалась в ходе празднования трёхсотлетия де Гонгоры. Де Гонгора, хорошо у нас известный в превосходных переводах Павла Грушко, точных, но далёких от косноязычного буквализма, — считается отцом научной поэзии и представителем барокко, и всё это ничего о нём не говорит. Де Гонгора — поэт мрачный, а во второй половине жизни — вычурный и тёмный. В поэзии Гонгоры темноты стиля создают ощущение принципиальной непостижимости жизни, ка кой-то её бесконечной печали, тревожности и не управляемости, хаоса, над которым рыдает бесконечно прекрасный голос. Можно подумать, что я хорошо понимаю по-испански, но Гонгору я бы переводить, конечно, не решился. Вот Фелипе со словарём — это ещё как-нибудь, у него-то лексика совсем простая, и ощущение прекрасной печали и совершенной непонятности мира он научился передавать без ухищрений. «Какими средствами простыми ты надрываешь сердце мне!» — это Кушнер прямо про него, хотя и не про него.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Дети декабря Дети декабря

Декабристы — безумцы, герои, предатели или лучшие сыны нации?

Дилетант
Фитнес после перерыва Фитнес после перерыва

Сентябрь – самое удачное время, чтобы войти в фитнес-режим безболезненно

Худеем правильно
Отвергнутая королева Отвергнутая королева

Фигура Марии Кровавой Тюдор ассоциируется с жестокостью и репрессиями

Дилетант
Балканская мечта Балканская мечта

Говорят, что туристы, впервые увидев Белград, влюбляются в него сразу

Лиза
Для одних Кастильская, а для других — Католичка Для одних Кастильская, а для других — Католичка

Изабелла почитается как величайшая правительница в истории Испании

Дилетант
Какое качество нам важнее всего видеть в партнере Какое качество нам важнее всего видеть в партнере

Какое качество больше всего ценят в потенциальном партнере мужчины и женщины?

Psychologies
Торквемада: «молот еретиков» Торквемада: «молот еретиков»

Для одних — безумец и садист, а для других — великий государственный деятель

Дилетант
Четыре ипостаси успешной женщины Четыре ипостаси успешной женщины

О книге «8 ½ шагов. Жить, любить, работать на полной мощности»

СНОБ
Чудесная плесень Чудесная плесень

У открытия антибиотиков большая, долгая предыстория

Дилетант
Cвиньи и тракторы вместо йоги и медитации: как фермерство превратилось в любимое хобби финансистов Cвиньи и тракторы вместо йоги и медитации: как фермерство превратилось в любимое хобби финансистов

Многие финансисты с Уолл-стрит увлеклись лайфстайл-фермерством

Forbes
Голицыны Голицыны

Происходят Голицыны от литовского князя Гедимина

Дилетант
Вывески, кольца и световой меч: что актеры забирали на память со съемок Вывески, кольца и световой меч: что актеры забирали на память со съемок

Время, проведенное на съемочных площадках, артисты конвертируют в сувениры

РБК
Виктор Черномырдин: моё кредо — разговаривать Виктор Черномырдин: моё кредо — разговаривать

Виталий Черномырдин вспоминает о своём выдающемся отце

Дилетант
Протокол или жизнь. Как внутренние регламенты Минздрава мешают врачам лечить пациентов Протокол или жизнь. Как внутренние регламенты Минздрава мешают врачам лечить пациентов

Проследили, как развивалась ситуация вокруг пересадки почек маленьким детям

СНОБ
Премудрость Константинополя Премудрость Константинополя

В каждом камне Святой Софии запечатлелась вся светотень истории Европы

Дилетант
Стратегия кукушки: почему владелец Louis Vuitton сделал ставку на средний класс Стратегия кукушки: почему владелец Louis Vuitton сделал ставку на средний класс

Богатейший человек Европы Бернар Арно заключил крупнейшую сделку в своей карьере

Forbes
Керенский: первая любовь революции Керенский: первая любовь революции

Мог ли изменить ход истории глава Временного правительства в 1917 году

Дилетант
Идеальный стейк: как выбрать хорошее мясо по отличной цене Идеальный стейк: как выбрать хорошее мясо по отличной цене

Что делать, если хочется сэкономить деньги и насладиться качественным стейком

Популярная механика
«Дружба, скрепленная кровью» «Дружба, скрепленная кровью»

К концу 1939 года Гитлер и Сталин демонстрировали друг другу тёплые чувства

Дилетант
Актриса года: Юлия Александрова Актриса года: Юлия Александрова

Актриса Юлия Александрова теперь не только «комедийная»

Glamour
Лучшие люди при худшем правителе Лучшие люди при худшем правителе

Несмотря на деспотичность, Нерона окружали выдающиеся личности

Дилетант
Тимур и его финансы Тимур и его финансы

Тимур Турлов рассказал, как мечта детства привела его к успеху

Esquire
Сметь ей к лицу Сметь ей к лицу

Юлия Снигирь рассказывает о съемках у Паоло Соррентино

Vogue
«Слово «нет» для меня ничего не значит. Оно значит «не прямо сейчас». Правила жизни модели с витилиго «Слово «нет» для меня ничего не значит. Оно значит «не прямо сейчас». Правила жизни модели с витилиго

Винни Харлоу — первая модель с нарушением пигментации кожи — витилиго

Forbes
#наболело #наболело

Петербург переживает ресторанный бум, а по коммуникации у нас опять двойка

Собака.ru
Ищу друга: почему деньги и успех не спасают от одиночества Ищу друга: почему деньги и успех не спасают от одиночества

Зачем на самом деле все посещают бизнес-школы и ретриты

Forbes
Пожалуйста, потрогайте экспонаты. Что делают музеи, чтобы мы в них ходили Пожалуйста, потрогайте экспонаты. Что делают музеи, чтобы мы в них ходили

Сегодня музеи конкурируют не с другими музеями и даже не с телевизором

СНОБ
Фанни Ардан: «Я хочу, чтобы со мной обращались, как с человеком, а не как с женщиной» Фанни Ардан: «Я хочу, чтобы со мной обращались, как с человеком, а не как с женщиной»

В интервью актриса рассказала о новой картине, феминизме, ностальгии

Forbes
6 мифов о стейках, из-за которых можно испортить хорошее мясо 6 мифов о стейках, из-за которых можно испортить хорошее мясо

С «правильным» приготовлением хорошего стейка связано множество мифов

Популярная механика
«Чтобы найти время на себя, перестаньте его тратить впустую» «Чтобы найти время на себя, перестаньте его тратить впустую»

Как Анне удается съедать почти в два раза больше еды и не полнеть

Худеем правильно
Открыть в приложении