«Хранительница очага»
Её руками строилось государство Израиль. Голда Меир возделывала сады в кибуце, подписывала декларацию независимости, устанавливала отношения с другими странами, строила дома для новых граждан. Она стала одним из символов Израиля.
Киев, Пинск, Милуоки, Палестина
«Человек всегда может сделать чуть больше того, что вчера казалось пределом его сил». В этих словах Голды Меир немало пафоса, но и правды не меньше. Во всяком случае, она всегда старалась жить именно так.
Первое детское воспоминание — не из лучших. «Вероятно, мне было тогда года три с половиной — четыре. Мы жили тогда в Киеве, в маленьком доме, на первом этаже. Ясно помню разговор о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас». Много лет спустя, в январе 1973 года, Голда Меир вспомнит об этом во время аудиенции у папы римского Павла VI, когда понтифик упрекнёт Израиль в немилосердном отношении к арабам.
В пять лет Голда Мабович переехала в Пинск, где её семья продолжала жить между бедностью и нищетой. Отец отправился на заработки в Америку, а затем к нему в Милуоки приехала и остальная семья — Голда с матерью и старшей сестрой. Сестре Голда была обязана многим: научилась читать и писать на идиш, а ещё смотрела на её друзей из «Поалей Цион» («Рабочие Сиона», Еврейская социал-демократическая рабочая партия. — Е. Б.), мечтавших о далёкой Палестине, где когда-нибудь евреи будут жить счастливо и безбедно, не боясь погромов, не оглядываясь на волю чужих властей. В Милуоки Голда в полной мере проявила свой знаменитый характер. Родители хотели для неё стабильного будущего: собственная лавка, солидный муж и никаких социалистических глупостей. В ответ Голда заняла денег у подруг, собрала вещи и уехала к сестре в Денвер. Так же решительно она потом уедет и в Палестину — далёкую, незнакомую, опасную. В Денвере она училась, учила, ходила на собрания сионистов, там же вышла замуж за Морриса Меерсона.
В 1921 году Голда Меерсон переехала в Палестину. Это оказалось не так просто: недостаточно было найти корабль и заплатить за проезд. В Италии моряки-арабы отказались брать на борт евреев. Пришлось добираться до Египта, а оттуда — на перекладных до Тель-Авива. Жилья не хватало, кругом пустыня, а главное — постоянная угроза нападения со стороны палестинских арабов, привыкших к покорности евреев во времена Османской империи. В конце жизни Голда Меир размышляла — возможно, всё это только помогло: «Я совершенно убеждена, что мы так быстро акклиматизировались в Палестине потому, что, во-первых, не забывали, что никто нас туда не приглашал и никто нам ничего не обещал. Мы знали, что от каждого из нас зависит сделать свою жизнь в Палестине легче, или лучше, или значительнее, и что для нас возможно только одно решение: устраивать свою жизнь здесь, и как можно скорее».
Ещё в Америке они с мужем выбрали себе кибуц, но попасть туда оказалось не намного легче, чем в Палестину. Кибуц Мерхавия отказывался принимать «изнеженных американцев», считая их неспособными трудиться на благо общины и принять суровые правила коммуны. Но Голде удалось убедить кибуцников принять их на испытательный срок, и уже совсем скоро своей работой она доказала, что достойна кибуца, а потом стала одним из самых уважаемых его жителей. Это было важно для неё самой — будущий Израиль строили не только с помощью идей, но и руками. Кому-то приходилось держать в них винтовку, кому-то лопату, кому-то и то и другое.