Алкогений: Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Великий американский писатель Фрэнсис Скотт Фицджеральд (1896—1940) — классический пример алкогения, у которого страсть к спиртному возобладала над страстью к творчеству.
Все, что выходило из-под пера Фицджеральда, моментально продавалось, ему платили больше, чем любому другому из его современников-писателей. Но писал он мало. А все потому, что работать мог исключительно в трезвом виде, а это случалось весьма нечасто. Тем не менее он успел написать минимум три гениальных романа, до сих определяющих литературную жизнь Америки и всей англоязычной литературы: «Ночь нежна», «Великий Гэтсби» и «Последний магнат». Фицджеральд придумал словосочетание «век джаза», ставшее образным названием эпохи 1910—1930-х годов. Наверное, поэтому Скотт пил так, словно играл джаз: лихо, виртуозно, с вариациями. Фицджеральд прослыл самым элегантным и безответственным кутилой своего времени, он был тем редким американцем, которому воплощение в жизнь великой американской мечты явно не пошло на пользу.
It’s all in the family, как говорят американцы: отец Скотта был пьяницей, мать — городской сумасшедшей, жена Зельда — шизофреничкой-алкоголичкой. Самого Скотта с отрочества больше всего притягивала возможность развлекаться с размахом. Для этого нужно было, как минимум, разбогатеть. Долго ждать не пришлось: первый роман — «По эту сторону рая» — принес Скотту 18 тысяч долларов (по нынешним меркам — практически миллион). К 24 годам никому не известный провинциал внезапно стал состоятельным человеком и купил собственный особняк на Лонг-Айленде. Американская мечта во плоти!
В «век джаза» алкоголизм был национальным американским пороком, как марихуана и ЛСД в 60-е. Как всякий уважающий себя писатель, Фицджеральд рьяно отражал веяния своей эпохи. Сид и Нэнси своего времени — Скотт и Зельда швыряли деньги направо и налево, бесконечно питая желтую прессу новыми историями: «Скотт разделся практически догола на спектакле «Скандалы», «Зельда купалась в фонтане», «Скотт сбил с ног полицейского». Когда родилась их дочь Скотти, Зельда сказала: «Кажется, я пьяна... А что малышка? Надеюсь, она прекрасна и глупа...»
Вскоре сумасшедшие супруги сбежали в Париж, где продолжили пьяные безобразия. Весь Париж знал, сколько и чего именно Скотт выпил накануне в отеле «Ритц», как он устроил в пьяном виде дебош в полицейском участке в Каннах и т. д. Записные книжки Фицджеральда, написанные от третьего лица, — настоящие хроники пикирующего писателя: «Период протрезвления длился полгода, и он решительно не выносил всех, кто ему нравился, пока он пил», «Джина больше не осталось, — сказал он и прибавил с энтузиазмом: — Может, выпьем бром?»
Пил Фицджеральд так, что этого ритма не выдерживал даже друг-алкаш Хемингуэй: «Скотт впервые пил вино прямо из горлышка, а потому испытывал радостное возбуждение — как человек, когда знакомится с жизнью притонов, или как девушка, которая впервые решилась искупаться без купального костюма. Я редко видел Фицджеральда трезвым, однако трезвый он всегда был мил, шутил и подтрунивал над собой. Но когда он был пьян, он любил приходить ко мне и мешал мне работать почти с таким же удовольствием, какое испытывала Зельда, когда мешала ему». Хемингуэй недолюбливал жену Скотта, считая, что она специально спаивает его, ревнуя к работе.