Юрий Сапрыкин совершает литературный каминг-аут и делится списком важных текстов

EsquireКультура

Журналист Юрий Сапрыкин — о поэзии и любимых книгах на «Полке»

Руководитель образовательного проекта «Полка» Юрий Сапрыкин вспоминает об учебе на философском факультете МГУ, выбирает между Сорокиным и Пелевиным, совершает литературный каминг-аут и делится списком самых важных для себя текстов.

 Игорь Кириенков

Фото: Саша Карелина

Первый читательский опыт

У меня есть воспоминания из какого-то совершенно немыслимого младенчества, и очень многие из них связаны с тем, что мне читают книги. Кажется даже, что я помню книгу про белочку — и как мне ужасно жаль, что у бабушки нет времени, и нужно дочитать ее самому. Читать я научился спонтанно в три года, и вот тут я уже не помню, как это произошло, но помню результат: я стал читать очень бегло и все подряд. В этом возрасте я, как гоголевский Петрушка (лакей Чичикова в «Мертвых душах». — Esquire), просто получал удовольствие от того, что буквы складываются в слова. В этом смысле белочка, взятая родителями в библиотеке книжка про сотрудников угрозыска или передовица газеты «Правда» — мне было все равно.

Книги, которые нравились в детстве

Я читал более-менее все, что считалось подростковой классикой — Жюля Верна, Вальтера Скотта, Фенимора Купера, — но, странным образом, меня это не очень увлекало. Самые дорогие и самые запомнившиеся мне авторы были несистемные, как оппозиция. Мне страшно нравился Виктор Голявкин: из всех окрестных библиотек я старался вынуть все, что он написал. Я очень любил Михаэля Энде — при том что, как выяснилось позже, не прочитал самую популярную его книгу «Бесконечная история» (хотя видел экранизацию). Вообще, главное впечатление моих 9-10 лет — книга Энде «Момо» про девочку, которая умеет слушать. Сейчас не очень прилично об этом говорить, но мне жутко нравился Толкин, причем я застал момент, когда уже вышел «Хоббит», и его нужно было просить у друзей — а они не всегда были готовы расстаться с книгой. И вот вышла первая часть «Властелина колец», которая в том переводе называлась «Хранители». Очень четко помню момент: 1984 год, идет Олимпиада в Сараево, умер Андропов, в школу ходить не надо, а я болею дома и под трансляцию конькобежного заезда и звуки симфонического оркестра по телевизору читаю «Хранителей». Так Толкин намертво связался у меня с ощущением горячечного бреда, в котором я тогда находился.

Встреча с русской классикой

У меня была прекрасная учительница по литературе, просто лучшая из всех. С ней все эти описания давно прошедшей, скучной и не имеющей к тебе отношения жизни вдруг превращались в текст, который тебя страшно трогает, и ты понимаешь, что он — про тебя.

В те годы я, как хорошо налаженная машина, прочитал четыре тома «Войны и мира» и не застрял даже на эпилоге — мне было ужасно интересно все понять про векторы движения народов. Я прочитал все, что было нужно, но, как стало понятно позже, ничего толком не понял, по-настоящему книги из школьного канона зацепили только много лет спустя, при перечитывании по второму-третьему кругу. В школе это все равно была обязательная литература, а ведь где-то была необязательная или даже запрещенная, настоящая. Более того, это было счастливое время, когда обязательное и настоящее существовали совсем рядом и обсуждались в одном и том же школьном кабинете. И тогда казалось, что «Преступление и наказание» — это важно и нужно, но вот «Архипелаг ГУЛАГ» или там «Котлован» — это интересно и то, чего хочется. Они печатались в «Новом мире» у меня на глазах, и, по счастью, мы про эти книги тут же, на уроках или после уроков, и разговаривали.

Как меняется отношение к книгам при перечитывании

Тогда все были без ума от обэриутов (ОБЭРИУ, или Объединение реального искусства, — творческое объединение писателей и поэтов, существовавшее в Ленинграде в 1930-х. — Esquire), но с течением времени немного по-другому оказались расставлены акценты, стало понятно, что Введенский важнее Хармса. Или что Олейников — это не просто ха-ха-хи-хи, а довольно удивительный поэт. До того как напечатали «Архипелаг ГУЛАГ», был момент, когда важными вещами казались «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова, «Белые одежды» Владимира Дудинцева и повесть Даниила Гранина «Зубр». «Зубра» я не перечитывал, и вполне возможно, это хорошая книжка, а вот про остальные у меня сейчас такой уверенности нет.

Что читали на философском факультете в начале 1990-х

Ты много лет живешь дома с родителями, валяешься на диване и читаешь книжки, как вдруг попадаешь в московское общежитие в самое хардкорное время — в 1990 году. Тебе казалось, будто все уже напечатали, вся «возвращенная» литература уже вернулась — напечатали же Платонова, Шаламова и Солженицына. А потом на «сачке» (сленговое название гардеробов в МГУ. — Esquire) в первом гуманитарном корпусе понимаешь: это не то что не «все» — ничего еще даже не начало возвращаться. Начинают печататься тексты, которые создают совершенно другой горизонт, и философские, и художественные — грубо говоря, от Сартра до Хайдеггера, минуя русскую религиозную философию. А еще в университете водились люди, которые буквально жили внутри книжного шкафа и к 30 годам превратились, как в романе «451° по Фаренгейту», в ходячие книги. Как правило, в то время они еще книгами торговали. И то, что ты с таким человеком пьешь кофе в университетском предбаннике, производило иногда гораздо более сильное впечатление, чем занятия в поточной аудитории.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Надежда Михалкова — о своем режиссерском дебюте и о том, почему не брала на него денег у отца Надежда Михалкова — о своем режиссерском дебюте и о том, почему не брала на него денег у отца

Актриса Надежда Михалкова меняет профессию

Esquire
Формула счастья: учимся управлять гормонами Формула счастья: учимся управлять гормонами

Эксперт: на какие гормоны обратить внимание, чтобы чувствовать себя счастливым

Psychologies
Cолевой портрет Cолевой портрет

Как узнать, хватает ли тебе минералов

Лиза
Деньги крупным кланом Деньги крупным кланом

История семьи, завладевшей экономикой США

GQ
Тюремных окон негасимый свет Тюремных окон негасимый свет

Фотограф Стивен Турлентс в течении 20 лет снимал американские тюрьмы

Esquire
Роботоfuckация Роботоfuckация

Секс с роботом: а ты готов к таким экспериментам?

Playboy
Лайкнул – в тюрьму Лайкнул – в тюрьму

Лайкнул – в тюрьму. Зачем нужно штамповать дутые дела за «экстремизм» в соцсетях

Русский репортер
Лучшие шутки дня и мамапанк Лучшие шутки дня и мамапанк

Дайджест авторского юмора с авторской орфографией

Maxim
Чужие ожидания. Из-за чего ваша карьера не сложилась Чужие ожидания. Из-за чего ваша карьера не сложилась

Отрывок из книги МакАлистера Брайана «Дорожная карта»

Forbes
Традиционное китайское платье: кто и когда начал носить ципао Традиционное китайское платье: кто и когда начал носить ципао

Один из самых востребованных силуэтов, которые пришли к нам из Китая

Cosmopolitan
Сколько советскому солдату платили за сбитый самолет и уничтоженный танк Сколько советскому солдату платили за сбитый самолет и уничтоженный танк

Подвиги поощрялись не только орденами и медалями, но и денежными премиями

Maxim
Как замеряют время на скачках: тайны хронометража Как замеряют время на скачках: тайны хронометража

Как измеряют время на конных скачках

Популярная механика
Молочные продукты: что можно и нельзя? Молочные продукты: что можно и нельзя?

Какие молочные продукты подходят для питания кормящей мамы

9 месяцев
Мягко сказано Мягко сказано

Самые точные слова для описания избранных предметов мягкой мебели

SALON-Interior
Как справиться с тревогой на работе: 7 советов Как справиться с тревогой на работе: 7 советов

Одна из самых неприятных особенностей тревоги — ее непредсказуемость

Psychologies
Спасибо, что без дачи Спасибо, что без дачи

Лев Рубинштейн — о последнем оплоте интеллектуала

GQ
Телеканал ТНТ MUSIC и рэпер ST запускают новое поэтическое шоу: никаких баттлов, только поэзия! Телеканал ТНТ MUSIC и рэпер ST запускают новое поэтическое шоу: никаких баттлов, только поэзия!

30 сентября в эфире телеканала ТНТ MUSIC стартует новое поэтическое шоу

Maxim
Русский травник Русский травник

Предприниматель, сколотивший состояние на промышленной конопле в Голландии

Forbes
Удар для любителей нефти: два шага к новой энергетике Удар для любителей нефти: два шага к новой энергетике

Можно ли использовать искусственный фотосинтез для получения чистой энергии?

Forbes
Третий триместр беременности: как справиться с нагрузкой? Третий триместр беременности: как справиться с нагрузкой?

В третьем триместре беременности организм начинает активно готовиться к родам

9 месяцев
В ожидании чуда: чего ждать от презентации Apple В ожидании чуда: чего ждать от презентации Apple

О том, какими будут новые модели iPhone, iPad Pro, Apple Watch и MacBook

Forbes
«Все сложно»: Плутон меняет статус «Все сложно»: Плутон меняет статус

Астрономы предлагают вернуть Плутону утраченное звание планеты

Forbes
Пока не сыграл в ящик: старушки-убийцы, чьи преступления потрясли мир Пока не сыграл в ящик: старушки-убийцы, чьи преступления потрясли мир

Пока не сыграл в ящик: старушки-убийцы, чьи преступления потрясли мир

Cosmopolitan
От Бэтмена до Звездного пути: 6 самых удачных перезапусков франшиз От Бэтмена до Звездного пути: 6 самых удачных перезапусков франшиз

Уже почти неделю в российском прокате «тусуется» новый «Хищник»

Playboy
Пограничное расстройство личности: 7 плюсов Пограничное расстройство личности: 7 плюсов

У каждого расстройства есть плюсы, уверена психолог-консультант Кристин Хэммонд

Psychologies
Лови момент: когда выгоднее всего менять старый iPhone Лови момент: когда выгоднее всего менять старый iPhone

Лови момент: когда выгоднее всего менять старый iPhone

Forbes
Кругосветная карьера. Как вице-президент Visa управляет маркетингом на 120 рынках Кругосветная карьера. Как вице-президент Visa управляет маркетингом на 120 рынках

Линн Биггар — о том, как изменились маркетинговые коммуникации

Forbes
7 фактов об алмазах 7 фактов об алмазах

Все знают, что крупный алмаз стоит больших денег, а мы знаем кое-что еще

Популярная механика
Илья Ковальчук: «Не хочется выглядеть неудачником» Илья Ковальчук: «Не хочется выглядеть неудачником»

Илья Ковальчук — об НХЛ и подготовке к матчам

Forbes
Сцена на балконе Сцена на балконе

Пронзительные снимки актрисы и модели Светланы Степанковской

Maxim
Открыть в приложении