Абсолют стереотипа
Искусственный интеллект как утопия современности
Утопии оперируют постоянно повторяющимся набором идей, сам этот тип мышления определяется по наличию утопических стереотипов, которые могут кочевать из философии в литературу, в искусство, в кино, в политику — вплоть до анализа сновидений. Герой заснул, проснулся в будущем, а там опять то же самое: ответ на вопрос, как достичь добровольного единства людей во имя высшего блага. Данные прежде ответы цели не достигли, единство не становилось добровольным, понимание общего блага упорно разнилось. Однако на наших глазах возникает новая модель идеального общества, которая выводит стереотипичность утопического мышления на новый уровень, чем резко повышает его шансы на реализацию. Как это может выглядеть, объясняет Григорий Ревзин.
Как известно, сегодняшнее состояние утопического сознания нельзя признать удовлетворительным. Те, кому положено, не только не выдвигают утопических проектов, но и вообще не имеют внятной картины будущего, а те, кому не положено, выдвигают, но на уровне розовых соплей — с гуманистическим или людоедским уклоном. Разумеется, это следует решительно осудить, но почему возникло такое утопическое нестроение?
Исторически утопии отвечают на важные вопросы — перечислю их для памяти. Главный вопрос уже назван: как достичь единства в стремлении к общему благу? Для этого необходимо прежде всего, чтобы люди стремились к этому единству. Поэтому важнейшей частью большинства утопий является воспитание. На сегодняшний день в России возлагаются большие надежды на возрождение пионерской организации, и это замечательно. Но все предшествующие проекты достижения единства пока провалились, и, больше того, в процессе эволюции во всех обществах развился самый прискорбный индивидуализм.
Для достижения единства утопии предлагали рецепты устранения противоречий между людьми, выделяя три главных их источника — собственность, секс и власть. В собственности предлагалось равенство, в сексе — внешний контроль для целей евгеники, во власти — правление тех, кто к этому предрасположен, во благо всех. Пока не получается.
Равенство собственности упирается в вопрос о том, хватит ли на всех того, что будем делить, чтобы этого стало достаточно и даже больше; как правило, предлагались проекты устранения конкуренции, но там, где ее устраняли, ничего не хватало ни для кого. О сексе говорить нечего, это дело интимное: контроль тут пока неэффективен и проблемы остаются. Пока никак не удается найти способ выделить тех, кто более всех предрасположен к правлению во благо. Больше того, традиционные способы, которыми люди решали эту проблему,— правление старых и мудрых, кому не нужны ни власть, ни секс, ни богатства, — совершенно утеряли свою эффективность: в результате программ сохранения здоровья развились старческие властолюбие, похотливость и жадность — и вместо мудрости мы получили старческую придурковатость. Утопии пытались решить проблемы предназначения человека и более широко, вычисляя и воспитывая тех, кто лучше приспособлен к научной, художественной, производственной, сельскохозяйственной или любой другой деятельности, — не вышло ничего. На вопрос о смысле человеческой жизни внятного ответа мы так и не имеем. Не ясно также, что такое высшее благо, ради которого существуют общество и государство (впрочем, важно заметить, что многие считают, что в последнее время в России они коренным образом приблизились к ответу на этот вопрос).
Утопии стереотипны, но вряд ли именно это их свойство привело к истощению утопического сознания. Вопросы-то остались.
«Представьте себе систему <…>, которая мониторит ваш банковский счет и ваш пульс, ваш сахар и ваши сексуальные приключения. Разумеется, эта система будет знать вас гораздо лучше, чем вы сами знаете себя. Самообманы и самообольщения, удерживающие людей в плену дурных связей, нелюбимых профессий и вредных привычек, не введут Google в заблуждение <…> „Послушай, Google,— скажет молодая девушка,— за мной ухаживают Джон и Пол. Я люблю обоих, но по-разному, и мне так трудно определиться“. И Google ответит: „Я знаю тебя с момента твоего рождения. Я читал все твои имейлы, записывал все твои телефонные разговоры и знаю твои любимые фильмы, твою ДНК и полную биометрическую историю твоего сердца. <…> И конечно же, Пола и Джона я знаю так же хорошо, как тебя. Полагаясь на все эти данные, на мои совершенные алгоритмы и на статистический анализ сотен миллионов проверенных десятилетиями отношений, я советую тебе выбрать Джона — с 87-процентной вероятностью он составит тебе лучшую партию“».