Трезвый взгляд
Юлия Ульянова – девушка, которой удалось победить алкоголизм. И она откровенно рассказывает о том, как это было.
У всех нас новогодние дни прочно ассоциируются с выпивкой: шампанское под бой курантов, водка к селедке под шубой, глинтвейн в термосе на прогулку. Более того, иногда кажется, что праздник без спиртного – ненастоящий. Но алкоголь никому не друг. Он коварный враг, который умеет притворяться и ждать. Поэтому мы хотим поговорить об этой страшной зависимости именно сейчас.
На скалы
Нет единого ответа, как я, приличная советская девочка, дочь инженеров, стала алкоголиком. Это случилось по ряду причин. Гены. Психотравмы. Позитивное отношение к спиртному в родительской семье. Моя личная склонность к меланхолии. Пьющие друзья. Мода на саморазрушение и антимода на ЗОЖ в 90-х. Любимые писатели-алкоголики. Творческая работа, трудоголизм, тусовки.
Впервые я напилась в 16 лет, и ловушка захлопнулась: я сразу почувствовала себя хорошо, изумительно, потрясающе. Алкоголь показал мне легкий способ управления реальностью и быстро стал моим топливом: помогал быть легкой, веселой, уверенной в себе. Сразу хотелось со всеми общаться и радостно жить. Вот только продлилась сказка недолго. Сумерки сгущались, но я этого не видела. Зависимость развивается медленно и постепенно, без резких поворотов, и ты сама не замечаешь, как скатываешься: проснулась вчера в парке на скамейке, солнце светит, мамки, коляски, ха-ха.
Вскоре алкоголь стал частью меня, как кости и кровь, как дополнительный орган.
И без него некомфортно, тоскливо, скучно. Да, можно чем-то заняться, поехать на каток или в горы, но параллельно обязательно пить, иначе зачем это всё.
Ставки повышались: не успев оглянуться, я уже платила за кайф отношениями, учебой, здоровьем, самоуважением. Когда внутренний голос робко заикался на тему «что ты делаешь – так же нельзя», я его игнорировала. Алкоголиком я стала задолго до того, как это осознала. Я не понимала, что меня несет на скалы.
Потребление спиртного в РФ с 2008 года снизилось более чем на 40%*. По данным Минздрава
Почему я
Я была закрытым, чувствительным, депрессивным и неуверенным в себе человеком. Не умела справляться с эмоциями, часто себя ругала, обесценивала, сравнивала с другими. Грустно сейчас вспоминать, но в годы юности мне было совершенно невозможно с собой: то грустно, то тревожно, то стыдно, то я пьяная.
Алкоголь помогал отключить беспощадного внутреннего критика, давал возможность расслабиться, помечтать о приятном. Он никогда меня не осуждал, принимал такой, какая есть, как теплый дружище, как убежище, как семья. Трезвость ассоциировалась с ограничением. Я думала, что люди, которые не пьют, – закодированные, больные или сектанты, короче, с ними точно что-то не так, потому что ну не может нормальный человек не пить!
Когда из-за спиртного появлялись проблемы – сломала ногу, переспала с парнем подруги, украла у родителей деньги, сумку потеряла, вылетела с работы, – я понимала, что происходящее ненормально, но делать выводы не хотела. Если в это всё углубляться, то нужно будет что-то менять. А перемен я боялась. Вдруг будет хуже? Слишком тяжело, слишком скучно? Вдруг придется бороться, страдать?
Отказываться от алкоголя я была не готова. Трезвость выглядела как конец веселья.
Всё интересное в жизни случалось под градусом. Сорваться на рассвете на озеро, шататься ночью по кладбищу, залезть к подруге в окно с пирожными или в вечернем платье забраться на крышу, заняться сексом втроем – ни на что из этого я бы не отважилась, не приняв предварительно значительную дозу спиртного. Беда в том, что подобный экстрим связан с высокой степенью риска и неизбежными травмами – физическими и психическими.
Ремарк писал в дневнике, что запрещает себе ощущать счастье, словно это преступление; что пьет, потому что не может трезвым общаться с людьми, даже с самим собой. Я к этому пришла в 25 лет. Поняла, что уперлась в стену. Что я несчастлива и моя жизнь летит к черту, потому что за рулем бешеный водитель – я сама.
Однажды я очнулась и начала забирать свое, забирать себя. Это был долгий и трудный путь, рваный, интуитивный, и я бесконечно срывалась.
Срывы закономерны, но всегда неожиданны. Я была к ним не готова: не знала, что это нормально. Только встанешь, только переведешь дух, начнешь восстанавливаться, и тут на ровном месте случается ЧТО-ТО – и тебя вышибает. И вот уже ты, такая красивая и умная, просыпаешься голой на кухонном полу. Тебя рвет, и ты клянешься мужу, что это точно в последний раз. Потом выливаешь бутылку текилы. Пишешь расписку, что больше никогда, а пальцы ходуном...
Спустя какое-то время мне вдруг показалось, что у меня больше нет проблем со спиртным. Что их, возможно, и не было – вот же я могу не пить, я бросила сама, значит, я не алкоголик! Я подумала, что жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя удовольствия, тем более пришла весна и было бы славно немного расслабиться, как в старые добрые: я заслужила, выпью один раз, а потом снова не буду.
Я выпила и-и-и… конечно же, ушла в запой. Тяжелый, с обожженным горлом и отравлением. Организм не принимал даже воду. Выплывала дней пять. Думала, умру или поймаю «белку».
Потом я снова не пила, но, когда счетчик показал восемь месяцев, на меня обрушился стресс. Не имея навыков с ним управляться, я решила выпить, чтобы отвлечься, выйти из игры хоть ненадолго. Я правда не знала других вариантов: опция «сходить к психологу» еще не открылась. Я спланировала срыв. Позвала друзей и мужа в ресторан. На людях он не стал со мной спорить. Я пообещала остановиться на одном бокале пива и… спустя два часа мы мчали к нам домой пить виски и петь.