А дома лучше
Основатель Capital Group Павел Тё построил самую дорогую квартиру в Москве. Отчего именно сейчас, он рассказал Альберту Галееву — в своем первом интервью для глянца длиннее одной страницы.
6 083 968 000 рублей по апокалиптическому курсу Центробанка на момент сдачи этого номера стоит самая дорогая квартира в Москве. В чуть более твердой валюте — почти восемьдесят два миллиона долларов. То есть по сто тысяч долларов за квадратный метр, а их в квартире восемьсот семьдесят восемь. Это самый просторный пентхаус в комплексе The Residences at Mandarin Oriental, Moscow, который на Софийской набережной строит Capital Group и который должен быть сдан в начале лета, если все пойдет по плану (как будто в 2020 году еще что-то может пойти по плану).
Одно лишь описание пентхауса ценой с яхту Princess 35M и суперджет Gulfstream G650, вместе взятые, способно заново вселить в татлеровского человека веру в московские квадратные метры и даже в отечественный Центробанк. Интерьеры Пьер-Ива Рошона, шестиметровые потолки, дровяной камин в гостиной, отдельные комнаты ожидания для водителя и охраны. Хозяева могут подниматься домой каждый на своем лифте прямо с подземной парковки, на которой для их машин устроены закрытые боксы. Мелочь в наше лихое время, когда каждый желающий может получить выписку из Росреестра хоть про Шведский тупик, хоть про коттеджный поселок «Коттон Вэй», а все равно приятно.
Но даже жарче дровяных каминов татлеровскую душу греет все то, что находится за стенами пентхаусов. А там три ресторана высокой кухни, которые станут работать при отеле Mandarin Oriental: первую в России гостиницу уважаемой гонконгской сети откроют в 2021‑м в главном здании комплекса. Плюс сигарный салон, персональный сомелье, своя собственная улица бутиков, спа для автомобилей. Живое воображение корреспондента «Татлера» уже рисует картину того, как на все это достойное Белгравии благолепие посреди Болотного острова будет взирать с балкона сосед. А сосед здесь интеллигентнейший, тишайший — британский посол, его резиденция за забором. Правда, за стенкой — Кремлевской — имеется еще один, но там офис, а не жилье и тоже умеют себя вести. Разве что рубины Боровицкой башни блещут жильцам The Residences at Mandarin Oriental прямо в окна. Ну а на заднем дворе — Болотная площадь со сквером Восьмисотлетия Москвы и памятником «Дети — жертвы пороков взрослых». Тут тоже давно тихо.
Тем удивительнее, что этот кусочек московского рая все тучные нулевые провел в статусе долгостроя. «Тогда площадкой владела крупная страховая компания, — рассказывает мне сейчас основной акционер Capital Group Павел Тё. — В первый раз я начал переговоры о покупке году в 2003‑м. Мы плавно перетекали из года в год, а они все выбирали, кому бы этот участок продать подороже. Чтобы вы понимали, в какой эйфории мы находились в то время: цена за площадку была около миллиарда долларов. Слава богу, что мы не договорились. А в 2008‑м понимание у людей поменялось, ценности встали на место. У акционеров этой площадки, видимо, начались проблемы, и второй этап переговоров был уже с компанией А1, он тоже ничем не закончился. Последний раунд случился в 2014‑м. Тогда ввели санкции, была паника полнейшая, доллар рос, экономика падала. Площадка отошла городу. И город разослал всем приглашения участвовать в тендере. Никто не заявился. Предложение висело, по-моему, полгода. Я в это время не бездействовал. Искал партнеров, деньги на приобретение. Когда у меня все срослось, город снял предложение и по закону я получил право разговаривать напрямую, без тендера. Так эта площадка наконец досталась мне. Целая эпоха прошла».
Вместе с эпохой изменилось и то, какой смысл москвичи вкладывают в понятие «трофейная недвижимость». «Люди попутешествовали, повидали хорошее, приобрели квартиры в Лондоне, в Нью-Йорке и стали понимать, что такое жилье премиум-класса, — говорит Павел. — Образцы такого жилья — это One Hyde Park у Гайд-парка в Лондоне и резиденции на вершине Time Warner Center у Центрального парка в Нью-Йорке (ими, кстати, тоже управляет Mandarin Oriental). Вид — это сейчас первый фактор, влияющий на принятие решения о покупке жилья премиум-класса. Понятно, что, имея площадку с видом на Кремль, мы по этой характеристике проходили. Второй фактор — это окружение. И с этим случаются проблемы даже на Западе. Если, например, посмотреть на тот же One Hyde Park: да, есть видовые характеристики, но окна на противоположной стороне выходят на шестиполосную дорогу, соседние дома требуют реновации. Это большие минусы для проекта. Ну а третий фактор — это сервис».
Интересуюсь, отчего для обеспечения сервиса были выбраны именно гонконгцы. Есть множество других хороших отельеров, не представленных еще в России и с сервисом более близким сердцам обладателей суперджетов Gulfstream G650. Скажем, почтенное французское семейство Дессень-Барьер — его гостиницы в Довиле, Каннах, на Сен-Барте давно родные для татлеровского человека. Или взять семью Эткер, в чьих владениях в Куршевеле, Париже, на Кап-д’Антиб наши люди тоже чувствуют себя как дома. В конце концов, есть ведь сеть Aman, которая принадлежит совсем не чужому Павлу человеку, его бывшему партнеру по застройке московского Сити, а теперь реноватору майамского района Фаена Владиславу Доронину. А получается теперь так, что гранд-отель в трех сотнях метров от въезда в Кремль будут держать китайцы. «Восточный сервис отличается от европейского, даже если они формально на одном уровне, — спокойно объясняет Павел. — Я жил в отелях Mandarin Oriental и всегда удивлялся какой-то искренности, открытости. Плюс, я думаю, дело еще в том, что я восточный человек, мне все восточное более близко».
Павел Тё родился в Ташкенте, куда его родителей-корейцев сослали при Сталине — после того, как репрессировали деда по отцу, писателя и поэта Чо Мен Хи. Тот в начале XX века создавал в Сеуле современную корейскую литературу, организовывал Корейскую федерацию пролетарского искусства, был гоним, бежал в СССР, стал членом Союза писателей, удостоился от Александра Фадеева именования «корейский Маяковский», был расстрелян в 1938‑м по обвинению в шпионаже в пользу Японии и посмертно реабилитирован. «Недавно ему присвоили звезду героя Кореи, — рассказывает Павел. — Дедушку там проходят в школах, у него музей в Сеуле, я принимал участие в его строительстве. Я изучал документы по его делу и знаю, почему его расстреляли на самом деле. Обычная история для того времени: человек, который завидовал тому, кто добился большего, написал донос. Тогда многих корейцев репрессировали: почему-то Сталин считал, что они — это потенциальные предатели в войне с Японией, хотя история вообще-то говорит об обратном».