«Женщинам нечего совать нос». Вышло продолжение нашумевшей антиутопии «Рассказы служанки»
Феминистка Маргарет Этвуд написала роман «Заветы» — о бесправии женщин, насилии и угнетении, за который получила Букер-2019
Что ждет героев культового романа «Рассказы служанки» через 15 лет после описанных событий? В книге канадской писательница Маргарет Этвуд «Заветы» открываются новые подробности внутреннего устройства Галаада. В конце апреля роман выходит в переводе на русский в издательстве «Эксмо». Forbes Woman публикует отрывок, из которого становится ясно, какое отношение к мужчинам прививают девочкам с самого детства в мире антиутопии. «Женщинам нечего совать нос, у женщин мозги меньше и не справляются с большими мыслями», — говорит одна из героинь
Вы просите рассказать, каково мне было расти в Галааде. Вы говорите, что это поможет, и да, я хочу помочь. Вы, вероятно, ожидаете сплошных ужасов, но на самом деле в Галааде, как и повсюду, дети зачастую окружены любовью и заботой, и в Галааде, как и повсюду, взрослые зачастую добры, хотя и не лишены слабостей. И, надеюсь, вы примете во внимание, что все мы скучаем по доброте, которую видели детьми, сколь ни абсурдными видятся обстоятельства нашего детства всем прочим.
Я согласна с вами, Галаад должен сойти на нет — слишком много в нем дурного, слишком много ложного, слишком многое безусловно противоречит Божьему Замыслу, — но все же дозвольте мне оплакать то хорошее, что будет утрачено вместе с дурным. В школе у нас весной и летом носили розовый, осенью и зимой — сливовый, а белый — по особым дням, по воскресениям и праздникам.
Руки покрыты, волосы покрыты, до пяти лет юбки по колено, а после — не более двух дюймов над лодыжкой, ибо мужские страсти ужасны и их надлежит укрощать. Мужчины вечно шныряют взглядом тут и там, подобно тиграм, глаза у них — что прожекторы, и их надлежит защищать от притягательной и, более того, ослепительной нашей силы — от наших лепных, или тощих, или толстых ног, от наших изящных, или шишковатых, или сосисочных рук, от нашей персиковой или прыщавой кожи, от наших вьющихся блестящих локонов, или жесткой непослушной овчины, или соломенных жидких кос — детали значения не имеют.
С любыми формами, любыми чертами, вопреки своей воле мы — ловушки, приманки, мы — чистые и безвинные корни зла, сама природа наша пьянит мужчин похотью, и они колеблются, и шатаются, и падают, преступив грань — Грань чего? — недоумевали мы. Это как с обрыва? — и рушатся в бездну, объятые пламенем, точно снежки, вылепленные из горящей серы и запущенные в полет рассерженной рукою Бога.
Мы — хранительницы заветного сокровища, что незримо таится внутри нас; мы — цветы драгоценные, кои следует беречь за стеклом оранжерей, а иначе нас подстерегут, оборвут наши лепестки, украдут наше сокровище, иначе нас разорвут на части и затопчут алчные мужчины, что прячутся за каждым углом в лютом и безнравственном мире, раскинувшемся снаружи.
Так рассказывала нам в школе сопливая Тетка Видала, пока мы мелкой гладью вышивали носовые платки, и пуфики, и картинки в рамочках — предпочтительно изображения цветов в вазе, фруктов в чаше. А вот Тетка Эсте, наша любимая учительница, говорила, что Тетка Видала чрезмерно усердствует и пугать нас до полусмерти ни к чему, это внушит нам отвращение, а оно дурно повлияет на счастье нашей будущей замужней жизни.
— Не все мужчины таковы, девочки, — успокаивала Тетка Эсте. — У лучших из них — превосходный нрав. Некоторые неплохо держат себя в руках. А замужем вам все увидится совсем иначе, отнюдь не так страшно. Ей самой, правда, неоткуда было знать, поскольку Тетки замуж не выходили — им не разрешалось. Поэтому им позволяли писание и книги.