Свободные женщины 1920-х: как японские модан гару бросали вызов традиционалистам
В 1920-х годах в Японии коротко, но ярко существовал культурный феномен: модан гару — японские «современные девушки» подхватили западные модные тенденции и образ жизни, стремясь быть финансово независимыми, осваивая новые профессии и экспериментируя с внешним видом. И хотя модан гару не боролись за женские права, им удалось немного расшатать казавшиеся монолитными патриархальные нормы японского общества.
В 1920-е годы на улицах японских городов появились девушки, одетые по последней европейской — или, точнее, американской — моде. Их называли мога, или модан гару (японская трапскрипция для modern girls, — Forbes Woman). Они носили короткие свободные платья, коротко стриглись, любили яркую помаду, интересовались голливудским кинематографом и джазом, ходили в кафе и дансинги, курили — в общем, выглядели и вели себя так же, как их заокеанские сверстницы «ревущих двадцатых», флапперы.
Но главное, они излучали уверенность в себе и отказывались вести подобающий приличным женщинам, по мнению идеологов японской государственности, образ жизни, то есть поскорее становиться «хорошими женами и мудрыми матерями». А именно к этому следовало стремиться, провозглашали многочисленные наставления, претендовавшие на лавры вековой традиции, но написанные в эпоху Мэйдзи — в начале XX века, когда Япония строила свой национальный миф и «вставала с колен». Вместо того чтобы скромно трудиться и жить простой жизнью домохозяек, мога бросали вызов традиционалистам и пробуждали широкий спектр реакций — от зависти до возмущения.
После Первой мировой войны мир стремительно менялся, и Япония не была исключением. В мировой войне она участвовала на стороне победителей — стран Антанты, и к тому же не вела боевых действий в Европе, где развернулись самые кровопролитные сражения. Япония многократно нарастила поставки своей продукции в Европу и Азию, в стране на некоторое время начался экономический бум.
Рост военной экономики был неустойчивым, доходы распределялись неравномерно, но ситуация способствовала неожиданным для властей сдвигам в обществе. Например, в конце войны Япония предприняла вторжение в Сибирь (известное из курса российской истории как часть иностранной интервенции во время Гражданской войны), что потребовало много ресурсов, в частности риса для оккупационных войск, в нескольких префектурах вспыхнули «рисовые бунты». Их зачинщицами стали женщины — те самые домохозяйки, которым полагалось тихо заниматься семьей и не принимать участия в общественной жизни.
Все больше девочек заканчивали не только начальную, но и старшую школу. Открывались новые возможности для работы: так, в 1923 году Бюро по трудоустройству зафиксировало обращения более чем 370 000 женщин, а в 1932 году число соискательниц выросло до 870 000. Наемная работа, конечно, не была гарантией равноправия и даже достатка — еще с эпохи Мэйдзи деревенские девушки нанимались работницами на фабрики, только чтобы суметь прокормить себя. Но теперь и городские женщины по собственной воле работали офисными служащими, телефонистками, медсестрами, учительницами.