Чечилия Бартоли. Рыцарь в дирндле
Она не боится предстать перед зрителями с накладной бородой, находит время помогать молодым талантам и разыскивать неизвестные шедевры композиторов прошлого, может заворожить зал одна, а может организовать целый фестиваль. Чечилия Бартоли на сцене уже тридцать два года, но удивлять не перестает.
Впервые я увидел ее летом 2017-го. Коллеги из оргкомитета Зальцбургского фестиваля водили меня по закулисью Большого фестивального дворца и спросили:
– Хочешь посмотреть, как репетирует Чечилия Бартоли?
Пф! Конечно, я хотел!
В зале, куда меня провели, было темно и пусто. Ярко была освещена только сцена, по которой под фонограммную запись оркестра металась женщина с приклеенной бородой. Чечилия репетировала свою партию в постановке генделевского «Ариоданта». Эта опера по мотивам «Неистового Роланда», как нередко случается в барочных ситуациях, неистово запутанная, с массой персонажей и постоянных поворотов сюжета. Так вот, рыцарем Ариодантом, чья любовь к принцессе Гиневре обо жгла сердце, но не опалила приклеенной бороды, по собственной воле стала Чечилия Бартоли.
Певица не подозревала, что я наблюдаю за ней из темной ложи, но пела и двигалась так, будто за ней следит весь фестивальный дворец, переполненный, как всегда на ее выступлениях.
Я улетел из Зальцбурга раньше, чем состоялась премьера «Ариоданта», но сразу же купил билеты на другую оперу Генделя с Бартоли во главе, теперь это была «Альцина» в Париже. Там был великолепный состав, в паре с Чечилией партию Руджеро пел знаменитый контратенор Филипп Жаруски, но только у нее каждый пассаж получался таким, будто человек стоит над бездной в секунде от прыжка.
К нынешнему приезду в Зальцбург я понял, что своего не упущу, и всеми правдами и неправдами добился встречи с Бартоли. Я сижу в специально приготовленной для интервью комнате не барочного, но тоже помпезного отеля и, цедя альпийскую воду из пластиковой бутылки, жду диву.
Чечилия Бартоли входит в комнату резко – зная, что произведет впечатление. На ней дирндль – традиционное австрийское платье с глубоким вырезом. Вообще-то dirn – это женская прислуга, в такие сарафаны одевались альпийские крестьянки. Но не зря в Австрии после падения монархии не только отменили титулы, но даже запретили включать их в фамилию: в дирндлях вместо вечерних платьев ходят по торжественным поводам, например на Зальцбургский фестиваль. Надевают крестьянские платья такие дамы, про которых сложно подумать, будто их предки по женской линии лет на четыреста обозримого прошлого могли кому-то прислуживать. И все же народную одежду австрийцы любят, может, даже больше, чем депутаты украинской Рады в косоворотках под итальянскими пиджаками. Мужчины приходят в оперу в кожаных шортах, а женщины, невзирая на происхождение, надевают дирндль с корсажем, лифом и фартуком. Чечилия Бартоли любит Зальцбургский фестиваль и с удовольствием носит дирндль сама.
– Ой, я очень рада, что вы увидели ту репетицию «Ариоданта», – говорит она на прекрасном английском с неистребимым итальянским акцентом. – Все это, конечно, далось нелегко.
Я в первый раз пела мужскую партию. Хотя нет, в юности я еще пела Керубино в «Женитьбе Фигаро». Но тут совсем другое дело, целое путешествие: «Ариодант» начинается довольно легко, а уже вторая ария – жуть, и чем дальше, тем драматичнее. В общем, да, было дело.
Бартоли использует слово challenge – «вызов», зачастую, помимо прямого значения, суеверный синоним слову «трудность» или «проблема». Но она не боится проблем и трудностей. Это не фигура речи и точно не пассаж о том, что «тяжела и неказиста». Чечилия Бартоли – гораздо больше, чем просто оперная певица.