Русская музыка: подкаст о главных именах современной академической сцены. Интервью с композиторами Олегом Крохалевым и Александрой Филоненко
«Сноб» запустил подкаст-реалити «Русская музыка» — о главных фигурах современной академической сцены. Пять выпусков посвящены российским композиторам и музыкантам. Вектор развития современной академической музыки журналистка Полина Милушкова и музыкант Дмитрий Шугайкин обсудили с финалистами второго сезона проекта Aksenov Family Foundation, созданного с целью поддержки отечественных музыкантов. Героями четвертого выпуска стали композиторы Олег Крохалев и Александра Филоненко. Публикуем самые интересные моменты беседы.
Олег Крохалев выглядит так, будто он не академический композитор с европейским именем, а участник тикток-дома. Достаточно взглянуть на его аккаунт в Instagram (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена). Олегу 29 лет, он окончил Пермский музыкальный колледж по классу «теория музыки» и Московскую государственную консерваторию имени Чайковского по специальности «композиция». Учился у известного и уважаемого в профессиональном мире педагога Владимира Тарнопольского. В послужном списке Олега Крохалева — работа с ведущими площадками Москвы, Берлина и Штутгарта. А среди названий его сочинений можно встретить, например, такое — «Хомяк танцует фокстрот в салате».
Полина Милушкова: Свое произведение, написанное для концерта «Русская музыка 2.1», ты охарактеризовал как «неуверенная в себе музыка». Меня это очень впечатлило. Расскажи, что это такое — неуверенная в себе музыка?
Олег Крохалев: Я не описывал само произведение, а, скорее, охарактеризовал то, что получается у меня вне зависимости от того, что я пытаюсь писать. Любая пьеса, любая композиторская работа — это череда принятий решений. Что происходит в музыке до того момента, как композитор начинает ее писать, как композитор просто ставит первую ноту в самом первом такте. Выбрать звук, выбрать инструмент, который играет этот звук в самом начале, — очень важное решение. Все они даются очень тяжело. Наверное, неуверенность моей музыки заключается в том, что я каждое решение прокручиваю очень-очень долго и очень медленно.
Дмитрий Шугайкин: А в жизни так же? Это твоя общечеловеческая черта характера или так происходит только с музыкой, потому что это интимный процесс?
Крохалев: В жизни немного проще, потому что есть готовые варианты, которые можно обсудить с другими людьми, например, если что-то неизвестно, непонятно. В жизни проблем с выбором не возникает. Возникают художественные, наблюдательские вопросы относительно того, действительно ли то, что я вижу, — это то, что я вижу.
Милушкова: Я вот не частый ходок в филармонию. Хотя, конечно, академическая музыка — это что-то про школьное посещение филармонии и консерватории. И ужасное сольфеджио. Сидишь, страдаешь, и неловко уснуть… Мы в предыдущих выпусках много обсуждали, что все-таки есть отделение академического сообщества: там какие-то очень умные, очень серьезные, интеллигентные, интеллектуальные люди. Поэтому слушателю к ним, возможно, чуть сложнее подключиться. Но вот появляется новое поколение, которое уже ведет соцсети, и как будто этот барьер начинает стираться. Скажи, ты этот барьер намеренно стираешь или ты просто проявляешь себя как автор и как человек, и этот барьер стирается автоматически? Думаешь ли ты об этом?
Крохалев: По поводу серьезности, которая окутывает академическую музыку: я как человек, который общается с композиторами, естественно, уже довольно давно, знаю, что это за ребята — что это люди совершенно разного возраста. Я просто понимаю, что это какая-то очень странная вещь, навеянная, действительно, детскими походами в филармонии. Мы все жертвы стереотипов и жертвы конферанса.
Милушкова: Как я понимаю, у вас были репетиции. Но не супермного, чтобы услышать то, что ты написал, в исполнении оркестра. Как тебе то, что получилось?
Крохалев: У меня несколько впечатлений. На самом деле, я уже пережил один опыт с оркестром, потому что на пятом курсе, как и все композиторы Московской консерватории, писал диплом. Диплом — это не текст, а оркестровое сочинение. И защита диплома выглядит как концерт, ради которого приглашается оркестр, и он играет партитуры. Допустим, нас десять композиторов, и это большой симфонический концерт из десяти сочинений. Никто из композиторов-пятикурсников не выходит за рамки: работа над каждой минутой настолько много времени занимает, что ты просто скорее напишешь меньше, чем больше. В основном и чаще всего работа направлена просто на то, чтобы прозвучали начало, середина и конец, плюс-минус в нужной динамике.