В другом измерении
Да, это шезлонг. И он сделан на 3D-принтере. Для экспериментаторов в области мебельного дизайна объёмная печать — портал в завтрашний день. Надеемся, что он будет комфортным
Одри Ларж никогда не стремилась мастерить что-то своими руками. В 2017 году в магистратуре нидерландской Академии дизайна в Эйндховене ей, как и всем студентам, приходилось работать по дереву и металлу, но Ларж больше нравилось придумывать дизайн на компьютере. Вопрос был лишь в том, как превратить цифровые эскизы в реальные предметы. Ответом стала 3D-печать. Вместо того чтобы кропотливо ткать коврик или лепить кувшин, можно нажать кнопку Print, и виртуальный объект превратится в физический. Поначалу технология её не слишком вдохновила: «То, что я получала на выходе, было довольно уродливым. Модель на экране компьютера всегда выглядела в разы привлекательнее». Но исключить из процесса «ремесленную составляющую» было слишком заманчиво, и Одри решила продолжать: распечатывала объекты с заведомыми дефектами, чтобы определить границы возможностей машины; если заходила в тупик, искала от веты в YouTube и на форумах. В итоге её вазы и чаши стали выглядеть так, будто явились из цифровых миров «Трона» и «Первому игроку приготовиться». «Я ничего не раскрашиваю, не занимаюсь отделкой, — говорит Ларж. — Мне нравится, что объект просто выходит из компьютера, из машины. Я ничего не меняю, он полностью соответствует файлу».
В последние годы 3D-печать перестали применять лишь для прототипов и развлечения школьников — ею заинтересовались серьёзные дизайнеры. С помощью машин они производят стулья, столы, вазы и настенные панели. Для нишевой, но быстро растущей отрасли в 2020 году было закуплено 2,1 миллиона принтеров. В технологии с момента её создания в середине 1980-х произошёл гигантский скачок, но она всё ещё сырая. Тем не менее 3D-печать оказалась очень кстати в начале пандемии, когда группа архитекторов с её помощью изготовила тысячи защитных экранов для врачей.
При этом самое интересное происходит вне сферы массового производства — в тот момент, когда машина становится инструментом, без которого невозможно создать объект, настолько он сложный. Основной форпост этого направления — Европа, а точнее Италия, Нидерланды и Дания, где мебельное производство веками опиралось на мастерство ремесленников. 3D-принтер предлагает свежий подход к традиции, а в некоторых случаях — возможность восстать против неё. Испанская компания Nagami сделала ставку на производство мебели исключительно с помощью 3D-принтеров. Как и Ларж, сооснователь фирмы Мануэль Хименес Гарсия начал экспериментировать с цифровыми технологиями ещё студентом, а позже занялся широкоформатной 3D-печатью. Но на дворе был 2009 год, и информации об интересовавшем его предмете было мало. «Мы пытались понять, как работает привычный всем принтер размером с небольшую коробку, чтобы сделать машину, способную печатать значительно более крупные объекты», — рассказывает он. В конце концов Гарсия приобрёл манипулятор ABB длиной 2,5 метра, который применяют в автопроизводстве. Этот аппарат позволил Nagami наладить выпуск сложной мебели, включая кресла Voxel, которые на первый взгляд кажутся хаотичным переплетением компьютерных проводов. Оказалось, что объект, изготовленный роботом, может получиться не менее выразительным, чем тот, что создан рукой человека.
К тому же машина работает намного быстрее. Кресло Voxel можно напечатать всего за несколько дней из пластикового шнура длиной 2,5 км. «Это в буквальном смысле укладка материала атом за атомом, — говорит Гарсия. — Такое нельзя сделать вручную». Амбициозные проекты Nagami привлекли именитых заказчиков, например Zaha Hadid Architects, которое использовало опыт и технологии испанцев для создания кресла Rise. Плавного перехода от синего цвета к светло-зелёному гораздо легче добиться с помощью компьютера, чем вручную.
Но это не значит, что 3D-дизайнеры хотят полностью отказаться от ручного ремесленного труда. Матиас Бенгтссон, например, рассматривает новую технологию как один из этапов долгого и скрупулёзного производства. «3D-печать ради 3D-печати меня не интересует, — говорит датчанин, прославившийся шезлонгом Spun, который похож на гигантскую пружинку-слинки и находится в постоянной экспозиции нью-йоркского Музея современного искусства. — Я хочу увести свои объекты как можно дальше от 3D-принтера, хочу, чтобы и до, и после компьютера их касалась рука мастера — отделывала, шлифовала, полировала. Возможно, это следствие того, что я родился до эпохи компьютеров и приучен всё делать вручную».