Ракетное бессилие. Почему договор РСМД на самом деле никому не нужен
Дональд Трамп заявил о выходе из договора о ликвидации ракет малой и средней дальности и тем самым просто признал,что документ давно потерял силу. Он только связывает руки — в больше степени США, но и России тоже
Возможный выход США из Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности (ДРСМД) вызвал шквал критики. Верховный представитель ЕС по иностранным делам Федерика Могерини заявила, что «мир не нуждается в новой гонке вооружений», а госминистр в МИД Германии Нильс Аннен назвал такое решение «катастрофическим». Пекин усмотрел в происходящем шантаж и предложил Вашингтону «подумать дважды». Глава МИД России Сергей Лавров заявил, что любое действие будет «встречать противодействие» и напомнил США о «доле ответственности» за глобальную стабильность.
Заявление Трампа критикуют и на родине: сенатор Рэнд Пол назвал его «деструктивным», «уничтожающим десятилетия работы». Однако американский президент не сказал ничего нового, скорее констатировал уже свершившийся факт: подписанный 30 лет назад договор в силу ряда обстоятельств утратил силу, превратившись в реликт Холодной войны. Он не обеспечивает безопасность, парируя давно не существующие угрозы, зато связывает руки – в больше степени США, но и России тоже.
Времена меняются
Договора о ликвидации ракет обсуждался все 80-е годы и был подписан Михаилом Горбачевым и Рональдом Рейганом только после ряда серьезных уступок со стороны СССР. Например, пришлось уничтожить сотню ракетных комплексов «Ока», хотя они не попадали под определение РСМД. В итоге СССР «порезал» 1846 установки – на тысячу больше, чем США.
В этой связи договор часто ругают за «мягкотелость», однако он поистине паритетный: Советский Союз лишился возможности вести ограниченную ядерную войну в Европе отвечающую «доктрине Устинова»; США больше не могли реализовать концепцию «мгновенного обезглавливающего удара» по СССР при помощи размещенных в Европе ракет, предложенную министром обороны Шлезингером.
Значение ДРСМД сложно переоценить — до него в атомной войне теоретически мог быть победитель, что повышало риск начала конфликта до экстремального. После исполнения договора сверхдержавы могли лишь обменяться «взаимоуничтожающими», а потому бессмысленными межконтинентальными ударами.