Огонь, вода и нанотрубки
Ноябрьский новосибирский Академгородок встречал меня чистейшим сосновым воздухом, пушистым снегом и температурой минус 26 градусов. Сразу вспомнилось, как почти 35 лет назад я прилетел сюда с фанерным чемоданчиком в знаменитый физико-математический интернат. Каждый год в Академгородок стекались сотни победителей школьных олимпиад. Идея создателя новосибирского Академгородка, легендарного академика Лаврентьева, была проста в теории и невероятно сложна в реализации – собрать в одном месте множество академических институтов, мощный университет и школу, талантливых ученых, современные производства и за счет кумулятивной энергии совершить прорыв в сфере высоких технологий. Лаврентьеву удалось почти все, за исключением одного – высокотехнологичных производств в Академгородке так и не появилось.
Я прилетел в Академгородок на саммит по наномодифицированным материалам по приглашению Юрия Коропачинского, моего университетского приятеля, а ныне президента компании с труднопроизносимым названием OCSiAl. Откровенно говоря, разнообразных конференций по нанотехнологиям я навидался, про нанокирпичи и наноноски уже писал, поэтому полетел в Сибирь с одной целью – встретиться с Юрием, которого не видел лет двадцать. Но проведенные в Академгородке два дня сильно изменили мое представление о мире, в котором мы живем, а еще больше – о мире, в котором нам предстоит жить.
Пляж в Сиднее
Наша история началась лет десять назад, когда Юрий Коропачинский, выпив ранним утром бокал просекко в своем доме в Сиднее, собирался пойти на пляж. Предыдущие 15 лет он довольно успешно занимался бизнесом, и к сорока годам у него с приятелями уже были лесопромышленный бизнес, крупный холдинг сельхозтехники и акции большого банка. Работа была нервная, и они решили продать все свои активы. И вместо 35 000 сотрудников и постоянного финансового дефицита у них стало в тысячу раз больше денег и в тысячу раз меньше сотрудников. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость? И вот примерно с такой мыслью в голове Юрий бросил взгляд на своего пятилетнего сына и вдруг подумал: «Кем вырастет мой сын, если папу он будет видеть утром уже с бокалом просекко, а в обед идущим с доской для серфинга на пляж? Это стало для меня поворотным моментом, – рассказывает Юрий, сын знаменитого ученого-дендролога Игоря Коропачинского. – Я помню, в мои пять лет, как только снег таял, мой папа садился в экспедиционную машину и уезжал. А когда снег выпадал, экспедиционная машина возвращалась, и оттуда выходил папа с бородой по грудь. Это было самым главным, что он сделал для моего воспитания». Поэтому Юрий решил вернуться в бизнес. Прежде он был сильно вовлечен в менеджмент и управление полудюжиной заводов с несколькими десятками тысяч людей в трех странах, а теперь решил заняться чем-то, не связанным с промышленными активами. Вспомнив свою научную молодость в Академгородке, он принял решение инвестировать в высокотехнологичный бизнес и купил билет до Новосибирска.
Телефон радости
Идеи и людей Коропачинский с партнерами искали в институтах Сибирского отделения Российской академии наук. 23 академика на президиуме Сибирского отделения за легендарным лаврентьевским круглым столом устроили Юрию допрос с пристрастием. «Я сказал, что меня не интересуют деньги Сибирского отделения, меня не интересует недвижимость Сибирского отделения, меня не интересуют патенты Сибирского отделения, – вспоминает Коропачинский. – Кто-то из сидящих в президиуме академиков ехидно сказал: "А земля?" "И земля не интересует". Услышал коллективный вздох облегчения, и кто-то произнес: "А у нас больше ничего и нет". Я сказал: "Меня интересуют идеи". Реакция была фантастическая: "А, идеи! Их у нас полно. Забирай!"». Юрий получил лицензию, и его команда с 2006 по 2009 год перелопатила 23 института в новосибирском Академгородке, Томске, Красноярске и Иркутске. Посмотрели более 1500 идей за три года. Юрия и его команду интересовала область, в которой они считали себя компетентными: физика, химия, биология. Поскольку в компании не было программистов и математиков, IT-сектор отмели сразу.
Схема работы была выстроена следующим образом: ребята приходили к директору института и говорили: «Покажите нам, пожалуйста, своих самых выдающихся ученых». Приглашали от двух до пяти человек и задавали им всего один вопрос: «Скажите, пожалуйста, что вы умеете делать одни в мире? Или лучше всех в мире? Хоть что-то». Если ответ казался хоть как-то приложим к реальной жизни, задавали следующие вопросы. В итоге собрали 1500 идей. Из них выделили 364 проекта, в которые инвестировали небольшие деньги, чтобы исследовать каждый из них на техническую осуществимость, необходимые инвестиции, потенциальный рынок. Были довольно забавные проекты. Один ученый заявил, что может сделать телефон радости. А после этого достал бумагу с печатью Министерства связи РФ – на ней Министерство подтверждало, что этот человек умеет делать телефоны радости. «А как это работает?» – «Ну, представляете, так же, как и все сотовые телефоны, только когда по ним начинают говорить, все счастливы».
Без выхода
Так прошло три года. Юрий с партнерами истратили на предварительную работу более $2 млн, и из 364 проектов выделили 12, которые преобразовали в компании и профинансировали. К этому времени пришло понимание, что просто так выйти из венчурных инвестиций не удастся. 99% успешных выходов из таких инвестиций фондов, например, Кремниевой долины – это перепродажа технологии, команды и компании инвесторам следующего уровня. В России для этого ты должен не просто собрать команду и поднять ее до определенного уровня, а довести ее до полноценного статуса, до продажи продукта на рынке и получения прибыли. Почти никаким другим способом из инвестиций выйти невозможно. Но это задача принципиально другого масштаба. Создать, поднять команду и продать, например, через три года или же 15 лет рулить, создавать менеджмент, производство – это разные задачи. И поэтому посеять, создать 50 команд в 50 отраслях и довести их до взрослых компаний – это нереалистично. Юрий стали искать альтернативные ходы. К тому же из отобранных 12 проектов не было ни одного, способного реально изменить наше будущее. Как говорит Коропачинский, «порвать реальность». И тут его познакомили с Михаилом Предтеченским, реальным гением, к тому же живущим в Академгородке.
Просто гений
Почему они познакомились так поздно, остается загадкой – Предтеченского знает весь Академгородок. Один из самых молодых завлабов, любимый ученик академика Накорякова, который на момент встречи почти 20 лет занимался высокотехнологичным бизнесом, разрабатывая технологии для HP, Air Products (ведущий мировой производитель промышленных газов), Samsung. На Западе Михаила называют просто: «русский гений». И когда Коропачинский задал ему все тот же вопрос: «А что вы умеете делать лучше всех в мире?», Предтеченский кратко ответил: «Всё».
Говорить с Предтеченским – редкое, но необычайное интеллектуальное удовольствие. Он не просто думает значительно быстрее вас, он думает красиво и парадоксально. И уже через несколько минут беседы с Коропачинским Михаил предложил ему зайти с другой стороны, дедуктивной: «Давайте сделаем наоборот. Я понимаю свою область компетенции. Назовите продукт, который вы хотите получить, а я создам прорывную технологию, если она вообще осуществима. Если вы спросите, могу ли я реализовать термоядерный синтез, я сразу скажу "нет". На все остальное я, скорее всего, отвечу "да"».