Жизнь на фоне
Чернобыль: что осталось за рамками нашумевшего сериала
Chernobyl» для большинства 20‑летних жителей постсоветских республик — название нашумевшего американского сериала. Для их родителей — трагедия перед распадом огромной страны. Для меня — надпись с дорожной сумки, на которой я 10‑летняя сидела в миланском аэропорту в 2005‑м. Рядом были еще пара десятков таких же детей на таких же сумках. Мы ждали рейса в Белоруссию и искренне не понимали, почему проходящие мимо итальянцы с нескрываемым любопытством поглядывали в нашу сторону.
Нас так и называли — «дети Чернобыля», или проще — «чернобыльцы». Хотя родились мы спустя 9 лет после катастрофы в паре сотен километров от атомной электростанции. Впрочем, время и расстояния для радиации ничего не значат. Она как накрыла нашу деревушку в 1986‑м, так никуда и не делась. Поэтому в школе детей до сих пор кормят бесплатными обедами и раз в год отправляют на оздоровление в отечественный санаторий, а если повезет, то можно и в Европу на целый месяц съездить. «Везение», конечно, относительное. За деревней у дороги стоит знак — три черных «лепестка» на желтом фоне. Все знают, что за него лучше не соваться.
Что такое СИЧ
Дома никогда не вспоминали 86‑й и не вели философских бесед о радиации. Есть и есть. Что тут непонятного? У нас даже первоклашки скажут, что случилось 26 апреля. И не потому, что родители просветили: к этой дате районный отдел МЧС неизменно устраивает среди школьников конкурсы на лучшие стихи и рисунок о трагедии на Чернобыльской АЭС. Пустые покосившиеся дома, лес со знаками радиоактивной опасности и ликвидаторы в противогазах — мы про аварию знаем не больше, чем остальные, и видим ее через набор банальных картинок. Хоть и напрямую до сих пор ощущаем последствия.
Например, медкомиссию на загрязненных территориях невозможно пройти без посещения кабинета с загадочным названием СИЧ. Спроси у народа в очереди перед обследованием, что означают эти буквы, ответят единицы. Но то, что без СИЧа главврач справку не подпишет, знает каждый. Счетчик излучений человека (отсюда и аббревиатура) меряет уровень радиоактивности в теле. Признаться, мы долгие годы думали, что серое кресло в полиэтилене (это и есть СИЧ) сломано. Кто бы в него ни садился, результат всегда был одинаковый. Но пару лет назад после обследования у матери неожиданно спросили, что она ела накануне. Счетчик зафиксировал скачок радиации в организме. Так баночка консервированных опят убедила семью в том, что СИЧ — не такая уж и бесполезная штука.
Что касается самих грибов, которые, как известно, способны накапливать лошадиные дозы радиации по сравнению с той же картошкой, то есть мы их не перестали. Сколько себя помню, на столе всегда были жареные боровики, суп с лисичками и тушеная капуста с подберезовиками. Да, пару-тройку лет после аварии даже самые заядлые грибники отсиживались дома. Но потом деревенская натура взяла верх, и народ вернулся в леса. Там уж как кому повезет: все знают, что радиация осела не равномерно, а мозаично. На опушке зашкаливает, отойдешь на сто метров — чисто. Поход за грибами чем-то напоминает русскую рулетку — дозиметр с собой никто не носит.
Еще одна яркая страница из жизни людей в наших краях — «удостоверение чернобыльца». Молодые люди получают его вместе с аттестатом зрелости, выпускаясь из школы. Это маленькая карточка с фото, которая подтверждает проживание на загрязненных территориях, но главное — дает первоочередное право заселения в студенческие общежития, мест в которых катастрофически не хватает. В Минске, где сосредоточены главные вузы страны, жилищный вопрос стоит особенно остро. Поэтому столичные студенты между собой шутят: чтобы заселиться в общагу, нужно быть инвалидом, сиротой или «чернобыльцем». Только иногда правды в этом гораздо больше, чем юмора.
После выхода американского сериала об аварии на ЧАЭС друзья-знакомые из-за границы, зная о моем «чернобыльском происхождении», задавали лишь один вопрос: «Ну как тебе?» А мне и моим близким «никак». Ведь нас там не было, для нас Чернобыль начался позже. Если о роковых днях той весны спросить у белорусов, которые 33 года живут в радиации, они, как один, начнут с фразы: «Стояла чудесная погода…» Дальше пойдут воспоминания о «речке, даче, футболе во дворе и первомайских демонстрациях». Люди жили и продолжают жить, как и до трагедии.