Очень московское собрание: как коллекция братьев Морозовых долго возвращалась домой
В Москве завершается многолетняя эпопея по объединению собрания братьев Морозовых. Выставка «Брат Иван. Коллекции Ивана и Михаила Морозовых» откроется 28 июня в ГМИИ им. Пушкина. Forbes Life поговорил с куратором выставки Алексеем Петуховым и узнал, как на судьбу картин повлияла история и почему их так сложно было собрать в Москве
Cвое первое произведение искусства Иван Морозов купил в 1901 году. Иван стал собирать по примеру своего старшего брата-погодка Михаила Морозова, умершего в 1903 году. Михаил первым из русских купил и привез в Москву картины Гогена и Мунка. После его смерти вдова Маргарита Морозова передала собрание Третьяковской галерее.
В декабре 1918 года коллекция Ивана Морозова (278 картин и 23 скульптуры европейских мастеров) была национализирована и преобразована во Второй музей новой западной живописи (Первый был создан на основе коллекции Сергея Щукина). Музей открылся для публики 1 мая 1919 года, спустя несколько дней после того, как Иван Морозов с семьей бежал из советской России. В марте 1923 года коллекции Щукина и Морозова вошли в состав Государственного музея нового западного искусства. В 1925 году все произведения русских художников из коллекции Ивана Морозова (302 картины и шесть скульптур, среди них 43 работы Михаила Врубеля, 27 — Исаака Левитана, 75 — Константина Коровина, «мирискусники» Сомов и Головин, «голуборозовцы», «бубновалетовцы», работы Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой, Марка Шагала) были отправлены в Третьяковскую галерею и провинциальные музеи. В 1948 года в рамках борьбы с космополитизмом Музей нового западного искусства был расформирован, основную часть коллекций поделили между собой Государственный Эрмитаж и ГМИИ им. Пушкина.
За воссоединение коллекции Щукина и Морозовых, за возрождение Государственного музея нового западного искусства до последних дней своей жизни боролась директор, а затем президент Пушкинского музея Ирина Антонова.
Но там, где не сработал административный ресурс, включилась сила больших денег. При посредничестве миллиардера Бернара Арно и его фонда Louis Vuitton, оплатившего страховку, транспортировку работ и комиссионные музеям, Эрмитаж, Пушкинский, Третьяковка и провинциальные музеи смогли консолидироваться. Так в 2016 году в Париже открылась выставка объединенной коллекции Сергея Щукина. В 2019 году эту коллекцию показали в Москве, а собрание Морозовых — в Санкт-Петербурге, уже осенью 2021 года выставка Морозовых открылась в фонде Louis Vuitton в Париже.
В 2022 году серия выставок продолжилась, несмотря на сложности: 26 июня этого года в Эрмитаже будет представлена объединенная коллекция Сергея Щукина. А 28 июня в ГМИИ им Пушкина — коллекция, собранная братьями Иваном и Михаилом Морозовыми. Перенесенная из Парижа словно «на мягкой пуховой подушке», по выражению научных сотрудников музея, в Москве она будет представлена впервые. На выставке «Брат Иван. Коллекции Михаила и Ивана Морозовых» покажут 73 работы из Эрмитажа, 71 из Третьяковской галереи и 113 из коллекции самого Пушкинского. Большинство произведений было собрано Иваном Морозовым — его брат Михаил умер совсем молодым.
О том, каким человеком и коллекционером был Иван Морозов и в чем ценность его собрания, редактору культуры Forbes Яне Жиляевой рассказал Алексей Петухов, куратор выставки, старший научный сотрудник музея, хранитель коллекции нового французского искусства.
— Ирина Александровна Антонова (легендарный директор Пушкинского музея. — Forbes Life) утверждала, что коллекции Морозовых и Щукина очень «московские». На ваш взгляд, так ли это? Если да, то в чем тогда заключается их «московскость»?
— Действительно, и собрание Щукина, и собрание Морозовых — очень московские коллекции. В дореволюционном Петербурге ничего подобного не было. И та, и другая — взаимодополняющие части одного явления — коллекций начала XX столетия, которые собирали именно в Москве.
Москва, как главный предпринимательский центр страны, творческий, изобретательный, находчивый, в отличие от чиновного, церемонного, надменного Петербурга, предъявила миру гиперэмоционального Сергея Щукина и фундаментального Ивана Морозова, создававшего свою коллекцию как музей современного искусства — этой институции только предстояло возникнуть в XX веке.
Продолжая мысль Ирины Александровны Антоновой, надо напомнить, что со второй половины XX века Пушкинский музей живет со скрытой фантомной болью от раздела коллекций Морозовых и Щукина.
— Это случилось уже после войны?
— В 1948 году половина собраний ушла преимущественно в Государственный Эрмитаж. Сначала в Москве потеряли коллекции, а потом забылись имена коллекционеров. Только в конце XX века знания о Щукине и Морозове стали постепенно возвращаться. И чем больше мы узнавали о потерянном, тем сильнее становилась фантомная боль.
Есть разные способы лечения фантомных болей. Если по законам эпохи Ирины Александровны Антоновой можно было повернуть все вспять, как сибирские реки, то сейчас подход другой. То, что Ирина Александровна называла исторической несправедливостью, Марина Девовна Лошак (директор ГМИИ им. Пушкина. — Forbes Life) определила как карму. Это наш кармический долг, кармическое переживание о Щукине и о Морозовых, о музейном западном искусстве, а теперь уже и об Ирине Александровне Антоновой. Поэтому наши выставки коллекций Щукина и братьев Морозовых — это и фундаментальное исследование, и искреннее переживание.
Выставка коллекции Сергея Ивановича Щукина вышла очень теплой, эмоциональной. Это был запланированный эффект. На ее фоне выставка коллекции Михаила и Ивана Морозовых может показаться холодной, отстраненной, выстраивающей дистанцию.