Неуязвимый Набоков: почему автор «Лолиты» все еще актуален
Литературный критик и журналист Игорь Кириенков рассказывает, почему этой весной Владимир Набоков снова оказался в центре внимания и как с писателем связаны сновидения и персонажи популярных комиксов
Сначала вышла книга Геннадия Барабтарло, посвященная сновидениям писателя. Потом — перевод романа Кейт Элизабет Расселл «Моя темная Ванесса», который успели окрестить «Лолитой» XXI века. Наконец, в Times Literary Supplement было опубликовано набоковское стихотворение про Супермена, прежде считавшееся утраченным. Другими словами, русско-американский классик продолжает оставаться важной фигурой современной поп-культуры.
Проще всего, наверное, с «Моей темной Ванессой» («Синдбад», перевод Любови Карцивадзе) — книгой, в название которой вынесена цитата из набоковского «Бледного огня», а сюжет отчасти напоминает «Лолиту», если бы ее написала повзрослевшая заглавная героиня, заново обращающаяся к событиям своего детства. Успех романа, предопределенный, с одной стороны, восторженными отзывами Стивена Кинга и Гиллиан Флинн, а с другой, обвинениями в плагиате (без которых, по-видимому, в наши дни не может обойтись ни одно заметное сочинение), по новой запустил дискуссию о том, что хотел сказать автор — тогда, в 1955 году.
Обсуждения свелись к поискам ответа на максимально резко сформулированный вопрос: «Лолита» — это история любви или насилия? Строгость этого противопоставления, качество аргументов, отчаянная потребность в маркерах, которыми можно охарактеризовать литературных героев (в набоковском случае особенно зыбких, умышленных, отдаленно напоминающих так называемых реальных людей), — из всего этого можно сделать много довольно прискорбных выводов. Например, что, презирая способ преподавания литературы в советской школе, мы на новом витке пришли к той же методологии в оценке и интерпретации литературного произведения. Что воспоминания о тексте — особенно прочитанном когда-то давно (сама Расселл впервые открыла «Лолиту» в 14), — неизбежно подменяют нам свежее восприятие сложного, противоречивого романа. Что изощренная литературная техника и скрытый, но однозначный моральный пафос оказывается для некоторых читателей каким-то несовместимым сочетанием. Есть, впрочем, и вполне вдохновляющий — «Лолита» по-прежнему способна бросить современному человеку вызов: уже не как постмодернистский текст, который нужно расшифровать,