Киндер, окстись!
Маленькая шведская девочка Грета Тунберг, страшно отругавшая плохих дядек в ООН за невнимание к проблемам климата, все-таки не получила Нобелевскую премию. Но в качестве утешительного приза мы дарим ей эту статью.
Мы ничего не будем писать тут о глобальном потеплении и о нашем взгляде на это явление. Мы и так столько уже про него написали, что «Гринпис» теперь с нами не здоровается. И не так уж важно, по какому поводу шведский подросток Грета Тунберг приехала в ООН обвинять президентов и капиталистов в том, что они украли ее детство. Важно, что Грета очень плохо разбирается в том, что говорила. Ей пятнадцать лет, она далеко не вундеркинд; следовательно, ее представления о биологии, геологии, физике, истории, климатологии и палеологии по определению очень невелики. Девочку напугали в школе рассказами о том, как под белыми медведями тают льдины, она прочитала несколько книжек и посмотрела несколько фильмов о том, как человек губит планету, научилась видеть углекислый газ невооруженным глазом* и ринулась вещать истину в ООН. Не то чтобы сама, конечно, ринулась: напуганного ребенка доставили туда взрослые, любящие такие шоу.
Если бы в мире правили разум и скептицизм, то, конечно, никакой Греты в ООН не оказалось бы. Вот какой-нибудь академик – пожалуйста. Мыслитель мирового масштаба или специалист, посвятивший жизнь обсуждаемой проблеме, – можно. Даже политик, заряженный под завязку экспертными мнениями, с толпой советников на подхвате, тоже сойдет. А школьница – нет, исключено.
Но разум и скептицизм уныло бродят по задворкам нашей реальности, особо не надеясь пробиться на большую сцену. Все дело, во-первых, в том, что человек по-прежнему слишком верит в чудо. Чудо эффектно и неопровержимо свидетельствует о том, что в дело замешан некий высший разум, который на то и высший, чтобы не пропускать его рекомендации мимо ушей. Можно восторгаться мудростью какого-нибудь седобородого философа, а если с тобой вдруг заговорит, например, твой собственный башмак, ты отнесешься к мнению башмака с куда большим доверием просто потому, что это башмак. Башмаки не говорят, но уж если башмак с тобой заговорил, или куст горящий, или ослица, или младенец – пади ниц и внимай.
И не стоит сбрасывать со счетов второе обстоятельство. У младенцев (в широком смысле слова) вообще особые права на сакральное знание. Даже больше, чем у юродивых. Дети слишком недавно пришли «оттуда», куда мы все только направляемся, поэтому они пропахли высшей мудростью небытия и не успели еще изгваздаться грязью мира. Не очерствели душой, не утратили своей ангельской сущности и святой наивности.
Поэтому, если дитя вдруг начинает вещать на недетские темы, – это верный признак присутствия высших сил. Если ребенок открывает рот, чтобы сообщить, будто это большой страшный тролль прокрался из леса и слопал горшок варенья, ребенка надлежит выдрать. Но если дитя отверзнет уста, чтобы поведать нам о скором конце света или о том, что эта тетя безнравственная и ее надо на костре сжечь, то к этому сообщению нужно отнестись со всем вниманием.
* Примечание Phacochoerus'a Фунтика: «По крайней мере, мама Греты настаивает, что у ее дочки есть сверхспособность видеть этот бесцветный прозрачный газ. Вот выходит Грета на улицу – и видит, как над домами CO2 так и парит, так и парит… Ведь она же необычная девочка!»
Ибо устами младенца глаголет истина (если, конечно, речь не идет про варенье). Как говорится в Евангелии от Матфея, «Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» и «из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу». И до Греты история кишела малолетними проповедниками, обличителями и пророками. Вот, например, некоторые самые известные из них.
Святой Вит
Жития святых обильно населены малолетними мучениками и проповедниками – всеми этими младенцами Кириками и юницами Акилинами, гордо претерпевающими пытки и продолжающими обличать гонителей веры прямо из печей и котлов. Некоторых особенно упорных младенцев не останавливало даже обезглавливание: их головки продолжали проповедовать. К сожалению, историческая реальность каждого из этих младенцев находится под большим вопросом, поэтому просто упомянем их из вежливости. Взяв для примера, скажем, святого Вита (да-да, это в честь него названа «пляска святого Вита» – болезнь, которую нынче принято именовать хореей). В 303 году Вит, которому тогда было семь лет, начал исцелять людей, даже вылечил родственника тогдашнего императора Диоклетиана. Помимо лечения Вит еще занимался проповедями и призывал к покаянию язычников. Императору это не понравилось, и он приказал бросить Вита львам. Львы Вита есть не стали, тогда мальчика сварили в кипящем масле. Это помогло лишь отчасти, так как и после перехода в лучший мир юный святой продолжал появляться перед публикой и лечить некоторые болезни, например ту самую хорею.
Пастушок Стефан из Клуа
Современная история довольно скептически относится к сведениям из житий, особенно когда речь заходит о размахе мученичества христиан и злодействах язычников. Записи о казнях христиан, конечно, имеются, но обычно казнили лидеров общин, прочих политически важных фигур и оппозиционеров действующей власти. Но даже жен казненных обычно отправляли в ссылку, не говоря уж о детях и младенцах. А вот в XIII веке никаких сомнений жития не вызывали, и образ ребенка-пророка был для населения привычен и реален. Поэтому никто не удивился, когда в 1212 году во Франции и в немецких землях появились проповедники, рассказывающие о некоем отроке Стефане из Клуа, которому явился Христос, повелел собрать невинных детей и отправить их в Иерусалим, захваченный мусульманами. Священный град откроет врата маленьким крестоносцам и сдастся им, и воссияет солнце правды. В общем, нужно идти, делать то, с чем не справились взрослые крестоносцы, – изгонять бусурман из святых земель. Без оружия, конечно, только с песнопениями и хоругвями.