«Крутой маршрут»: как Евгения Гинзбург написала одну из главных книг самиздата
С темой ГУЛАГа чаще всего ассоциируется мужской лагерный опыт, произведения Варлама Шаламова и Александра Солженицына. Голосом женщин-заключенных стала Евгения Гинзбург, прошедшая «крутой маршрут» лагерных мытарств. Ей удалось выжить и написать книгу о женском опыте заключения
Евгения Гинзбург советовала знакомым запоминать ее телефонный номер (АД-1-37-18) так: «АД один — это нетрудно; 37 — это год, когда меня посадили; 18 — столько лет я просидела».
Она родилась 20 декабря 1904 года в благополучной еврейской семье в Москве. В 1909 году родители, Соломон и Ревекка Гинзбург, переехали в Казань и открыли там аптеку. Закончив школу, Евгения поступила сначала в Казанский университет, а затем перевелась на факультет истории и филологии в Восточный педагогический институт.
Она талантливо писала и начала работать корреспондентом газеты «Красная Татария». Параллельно преподавала историю партии. В 1930 году Евгению отправили на партконференцию в Москву, и там она познакомилась с Павлом Аксеновым. Тот возглавлял Казанский горсовет и, как и Евгения, был убежденным коммунистом.
В 1932 году Евгения вышла за него замуж, у супругов родился сын Василий. У семьи была хорошая квартира и служебный автомобиль, а для маленького Васи наняли няню. Однако благополучной жизни в достатке вскоре пришел конец.
Телефонный звонок в декабре
Евгения Гинзбург говорила, что 1937 год для нее начался 1 декабря 1934-го. В четыре часа утра в ее квартире раздался телефонный звонок. По телефону Евгении коротко сказали прийти к шести утра в обком, зачем — никто не объяснил. Гинзбург испугалась: неужели началась война? В обкоме выяснилось, что речь шла не о войне, а об убийстве сподвижника Сталина и одного из секретарей ЦК Сергея Кирова.
«Самое громкое убийство в истории СССР» дало повод для усиления репрессий в 1930-е годы. После гибели Кирова начались партийные чистки, а еще через три года начался «большой террор». Евгения видела, как одного за другим арестовывают ее коллег, а вскоре и ее саму стали подозревать в неподобающих политических взглядах.
Следствие считало, что Гинзбург в 1932 году «примкнула к контрреволюционной троцкистской террористической организации, совершившей 1 декабря 1934 г. в г. Ленинграде злодейское убийство т. Кирова и подготавливающей террористические акты против других руководителей Советского правительства». Впоследствии она вспоминала: пока следователь говорил, «уточнял и оттачивал формулировки» обвинений, ей казалось, будто «снежный ком покатился под гору, катастрофически разбухая и грозя задушить».
Допросы продолжалась, «нервы готовы были сдать». Привычную жизнь отбирали у Гинзбург фрагмент за фрагментом, ее преследовала устойчивая мысль о самоубийстве. Одним из самых сильных ударов была потеря возможности преподавать. Гинзбург замкнулась в себе, почувствовав, что стала одинока, «как Робинзон Крузо».
«Пусть убивают, если смогут»
«Лекарством (правда, временным) оказалась для меня трагическая история коммунистки Питковской», — говорила Евгения. Питковская была сотрудницей школьного отдела обкома. Гинзбург вспоминала о ней как об убежденной коммунистке, которая расценивала партию как «великое братство». Муж Питковской в конце 1920-х не был согласен с партийной политикой. В 1935-м об этом вспомнили, мужа арестовали, а сама Питковская отреклась от супруга и даже запретила ему попрощаться с сыном, заявив, что у ее ребенка не может быть такого отца. Однако это не спасло ее — за «связь с врагом партии» она была уволена, с ней перестали здороваться, друзья один за другим отворачивались. Питковская осталась без средств к существованию. Гинзбург помогала