«Краткая история равенства»
Рассказ о том, как человечество, не смотря ни на что, стремилось к равноправию
Мир несправедлив: вокруг нас процветает социальное, экономическое и политическое неравенство. Однако, по мнению экономиста Томы Пикетти, люди движутся к равноправию и сражение за равенство вполне можно выиграть. В книге «Краткая история равенства» (издательство «АСТ», выходит в импринте ЛЁД), переведенной на русский язык Виктором Липкой, он рассказывает, какой путь человечество проделало к справедливому распределению доходов, сокращению расового и гендерного неравенства, широкому доступу к здравоохранению, образованию и гражданским правам. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным истокам господствующего положения Европы и США в современном мире.
Промышленная революция, колониализм и экология
Все исследования, результаты которых имеются в нашем распоряжении, красноречиво свидетельствуют о том, что развитие западного промышленного капитализма неразрывно связано с системами международного разделения труда, безудержной эксплуатации природных ресурсов, а также военного и колониального доминирования ведущих европейских держав, начавшегося в XV–XVI веках, а в XVIII–XIX значительно ускорившегося. В более широком смысле, написать историю равенства и неравенства в мире без оценки колониального наследия попросту невозможно. Европейская экспансия началась в 1450–1500-х годах с созданием первых португальских поселений на побережье Африки, путешествием Васко да Гамы в Индию и американскими походами Колумба. Конец ей в 1960-х годах положили жестокие войны за независимость, примером которых могут быть военные конфликты в Алжире и Индокитае. С учетом южноафриканского апартеида этот процесс и вовсе затянулся до 1990-х годов. В долгосрочной перспективе можно сказать, что сегодня мы только-только оставляем позади наш колониальный опыт. Полагать, что его влияние за несколько десятилетий сойдет на нет, было бы верхом наивности. Те, кто рождается на планете сегодня, не несут за это трудное наследие прямой ответственности, но каждый из нас ответственен за то, какой он делает выбор — учитывать или нет колониализм в анализе нынешней мировой экономической системы со всей его несправедливостью и вносить ли в соответствии с этим в свои выкладки коррективы.
Работа Кена Померанца о «великом расхождении» между Европой и Азией, опубликованная в 2000 году, громогласно заявила о том, что в отсутствие системы снабжения и мобилизации трудовых ресурсов на мировом уровне западное промышленное развитие вскорости уперлось бы в масштабные «экологические препятствия планетарного масштаба». В частности, Померанц наглядно продемонстрировал, до какой степени промышленная революция конца XVIII века в Великобритании, в XIX веке перекинувшаяся и на другие страны, базировалась на масштабном использовании природных ресурсов (особенно хлопка) и источников энергии (в частности дров), которые поступали из других уголков мира в рамках учрежденной силой колониальной системы. По мнению Померанца, ключевую роль играет тот факт, что в 1750–1800-х годах самые передовые регионы Японии и Китая находились примерно на том же уровне развития, что и соответствующие им страны Западной Европы. В частности, и в том, и в другом случае можно наблюдать весьма похожие формы социально-экономических структур: демографический рост и интенсивное земледелие (что стало возможным благодаря улучшению методик выращивания культур и значительному росту сельскохозяйственных площадей за счет распашки целинных земель и вырубания лесов) и сравнимые процессы первичной индустриализации и накопления капитала, особенно в текстильной промышленности, на тот момент основной.
В своем анализе Померанц утверждает, что расхождению в разные стороны в 1750–1800-х годах способствовали два основополагающих фактора. Во-первых, резкие ограничения, вызванные вырубанием европейских лесов, вкупе с идеально расположенными залежами угля, быстро привели к переходу на другие источники энергии вместо дров и к быстрому развитию соответствующих технологий. Во-вторых, и это главное, фискальные и военные возможности европейских государств, в значительной степени ставшие итогом их соперничества в прошлом, а потом усиленные финансовыми и технологическими инновациями, появившимися в результате конкуренции между ними, позволили организовать международный рынок труда и систему снабжения таким образом, чтобы извлекать из нее максимальную выгоду.
Говоря о вырубке лесов, Померанц настаивает на том обстоятельстве, что в конце XVIII века Европа практически столкнулась с безвыходными экологическими ограничениями. В Великобритании и Франции, в Дании и Пруссии, в Италии и Испании леса в предшествующие века исчезали с головокружительной скоростью, сократившись с 30–40 процентов от всех территорий в 1500 году до чуть более 10 процентов в 1800 году (для Франции этот показатель тогда составлял 16 процентов, для Дании 4 процента). На первом этапе нехватку восполняла торговля дровами с регионами Восточной и Северной Европы, где на тот момент пока оставались леса, но вскоре ее уже стало не хватать. Аналогичное сокращение лесов в 1500–1800 годах наблюдалось и в Китае, хотя там этот процесс шел не столь высокими темпами, частью благодаря более значительной политической и экономической интеграции самых развитых регионов с внутренними территориями, где леса на тот момент еще сохранялись.