Клим Шипенко — о космосе, вызовах и «Вызове»
Вернувшись из космоса со съемок фильма «Вызов», Клим Шипенко встретился с коллегой — режиссером и колумнистом «РБК Стиль» Антоном Уткиным, чтобы рассказать, каково это — быть первым, работать за пятерых и наблюдать Землю из иллюминатора
Клима Шипенко непросто застать — внимательный, вдумчивый, забегает между другими встречами и моментально начинает рассказывать. С ним сразу переходишь на «ты» и врубаешься в самое «мясо» кино — ну, а про что же еще может быть интересно двум коллегам по цеху, как не про сами съемки на орбите? Весь разговор — на одном дыхании, одним непрерывным дублем со следящей съемкой. Не волнуйтесь, все специальные термины мы сопроводили развернутыми пояснениями, чтобы вам было легче следить за разговором о съемках фильма «Вызов» — совместного проекта «Роскосмоса», «Первого канала» и студии Yellow, Black and White.
— Клим, как твой полет внутренне ощущался?
— Психологически это ощущалось как очень такая сложная, но при этом крутейшая миссия — такой момент, когда я должен проявить себя со всех сторон на все сто. Это можно сравнить с матчем, к которому ты шел как спортсмен всю жизнь. И вот он, чемпионат мира, и ты либо будешь чемпионом, либо нет. У тебя такая задача: либо ты сейчас выложишься, и все произойдет, либо будешь потом себя плохо чувствовать, потому что ты этого не сделал. И это психологическое состояние — оно, наверное, повлияло, и на физическое, и на эмоциональное тоже. Так что я не почувствовал себя плохо на станции, у меня не было какой-то физической адаптации к невесомости, потому что мой организм будто заблокировал какую-то возможность плохо себя почувствовать или сказать «я устал». Знаешь, когда адреналин смешан с какой-то дикой страстью, что надо что-то очень важное сделать — тогда открываются какие-то сверхспособности, которые в обычной жизни тебе, в общем, и не нужны. Наверное, именно такая смесь меня и переполняла последние месяцы, и в те 12 дней на орбите она кардинально повлияла на то, что я там делал.
— Это знакомое тебе ощущение по предыдущему опыту в кино? Бывали такие сложные смены?
— Да, всегда есть смены в кино, когда ты знаешь, что должен «сдать кровь» сегодня: «это будет тяжело, мы все умрем, но по-другому это не получится». Это чувство я хорошо знаю — на каждом моем фильме есть такие смены. На последнем фильме, «Декабрь», таких смен была большая часть — на разрыв. Но даже эти смены не сравнятся с космическими. Все-таки на земле у тебя есть съемочная группа, которой ты, так или иначе, можешь сказать: «Что ты думаешь? Посмотри за этим, посмотри сюда. Что там со светом? Иди, поправь то, поправь это». А на орбите — нет, все ты.
— Да, когда я разговаривал с Юлей перед полетом, то вбросил ей идею, что, когда два человека готовят съемку наверху, это похоже на студенческое кино — и она эту мою метафору поддержала. А ты что думаешь про это?
— Это похоже на студенческое кино в том смысле, что там съемочная группа состоит из маленького количества людей, и они делают то, что в большом кино обычно делают 50 человек. А тут съемочная группа состоит практически из меня одного — ну и Юля в кадре, плюс она брала на себя реквизит, сама себя гримировала, одевалась сама. Так что да, это очень похоже — но у меня есть большой опыт съемок студенческого кино. Я, когда начинал, все делал сам — и снимал как оператор, и много других штук. Ну, как и все, наверное, студенческие фильмы делаются. Поэтому у меня есть школа такого кинопроизводства, партизанско-студенческого.
— С другой стороны, на Западе есть довольно именитые ребята, которые это делают — Пол Томас Андерсон, например, или Содерберг сами часто встают за камеру.
— Да, есть.
— И это как будто совершенно нормально.
— Я тоже думал о том, чтобы встать за камеру — но не о том, чтобы избавиться и от фокус-пуллера, и от гаффера, и от дольщика, и от механика камеры. (Смеются.) Этой мысли у меня не было. А за камеру я в каждом фильме становлюсь, снимаю пару кадров — это да. (Фокус-пуллер — человек, управляющий моторизированным кольцом фокуса объектива, позволяющего держать в резкости объекты, движущиеся в кадре; гаффер — главный осветитель или художник по свету; дольщик — оператор тележки, на которую иногда устанавливается камера.)
— Чем эта история с фокусом закончилась, кстати?
— Я переводил фокус сам. Там же камера не имеет вес, то есть тебе не нужно напрягаться, ее держать, а второй рукой крутить фокус. На земле было бы сложнее — ты бы камеру одной рукой держал, а другой — подкручивал. А в космосе у камеры веса нет. Ты просто ее придерживаешь, чтобы она смотрела, куда тебе надо, а второй рукой крутишь с помощью фоллоу-фокуса (выносное регулировочное кольцо, которое управляет кольцом фокуса объектива через механическую или электронную передачу). Но это навык, и мне пришлось его освоить.