Николай Добрынин: "Каждый раз приходится доказывать, что я что-то могу"
После картины "Прощай, шпана замоскворецкая..." меня утвердили сразу на четыре серьезные роли. Но поскольку в это время я работал в театре Константина Аркадьевича Райкина и танцевал в последнем ряду массовки, от всех предложений отказался.
-Николай, давайте проверим, насколько хорошо вы знаете собственную биографию. Что произошло сорок лет назад?
— Может быть, в ГИТИС поступил?
— Да. И тридцать пять — с выхода вашего первого фильма «Нужные люди». Сплошные юбилеи!
— Отлично помню нашу первую встречу с Владимиром Алениковым, который снимал этот фильм. Он искал типаж Пьера Ришара в «Невезучих». Расставил вокруг стола в студии стулья, один был со сломанной ножкой. Я пришел на пробы и сразу уселся именно на него! Разумеется упал. Он говорит: «Снимешься в главной роли». Но что-то не сложилось, Алешу сыграл Веселкин. Мне досталась другая роль. Спустя пару лет Владимир Михайлович пригласил меня в фильм «Биндюжник и Король» на роль Левы Кацапа. Были у нас и другие совместные работы — в «Феофании, рисующей смерть» и «Королях российского сыска».
«Нужные люди» не первый мой фильм. Дебютом стал «Вот такие чудеса» с Николаем Трофимовым в главной роли. Нас, троих второкурсников ГИТИСа: меня, Хабибулину и Певцова — пригласили в массовку. Снимали в каком-то дворце. Один кадр — несемся с Димкой на крейсерской скорости сверху вниз под горку. Бежали так, что даже лиц не разобрать! Второй — мы со спины в балетном зале у станка. Это сейчас я развернулся бы хоть в пол-оборота, медленнее бежал бы. По неопытности это и в голову не пришло!
Вообще, в кино мне выпал безумно тернистый путь. Очень нелегкая история до сегодняшнего дня, несмотря на внушительное количество работ. Каждый раз приходится доказывать, что я что-то могу. Сегодня, к примеру, еду на пробы. Да, меня продолжают пробовать! Как-то пригласили к одному молодому режиссеру из тех, кто снял пару короткометражек, но мнит о себе много. Она посмотрела на меня и спрашивает: «Вы когда-нибудь в кино снимались?»
Я развернулся и ушел. Ей даже лень открыть «Гугл» и спросить, кто такой Добрынин. Она ничего не смотрела! А Кириллу Серебренникову не лень ходить по театральным вузам, наблюдать за первокурсниками и выпускниками в студенческих постановках, искать самородки. Не лень следить за тем, как они растут.
— При каких обстоятельствах вы с ним встретились?
— Кирилл пришел в павильон, где я снимался. В перерыве замечаю какого-то высокого парня, тогда Серебренникова мало кто знал. Поговорили, и он утвердил меня в свой проект «Ростов-папа».
— Николай, вы говорите о безумно тернистом пути в кино. В чем это еще проявляется и почему так вышло, как думаете?
— После картины «Прощай, шпана замоскворецкая...» меня утвердили сразу на четыре серьезные роли. Шахназаров — на роль Варакина в «Город Зеро». Сурикова — в «Две стрелы. Детектив каменного века» на роль Ушастого. Кроме того, был фильм «Утоли моя печали» и еще какой-то...
Первые съемки — у Аллы Ильиничны. Группа «Двух стрел» улетает, я должен присоединиться через пару дней. Меня, молодого писюна, ждали Джигарханян, Ярмольник, Гундарева, Караченцов, Шакуров... Мегазвезды!
Но поскольку в это время я работал в театре Константина Аркадьевича Райкина и танцевал в последнем ряду массовки, то выбрал в итоге Его Величество Театр, от всех предложений отказался. Чудак Коля! Не могу себе этого простить! Райкин меня не отпустил. Как можно ТЕАТР променять на роли, пусть и главные, в кино? В общем, я самому себе подсуропил! Мобильных тогда не было, и я не смог предупредить Аллу Ильиничну. Испугавшись потерять театр, просто не полетел...
Позже она мне сказала: «Коля! Я в жизни не курила, но в день, пока тебя ждала, дымила как паровоз!»
Конечно, с роли меня сняли, заменили Сашей Кузнецовым. А заодно сняли и Иру Климову — по фактуре ему не подходила, взяли Ольгу Кабо.
Если бы можно было вернуть время назад! Конечно, все сделал бы иначе. Написал бы заявление об уходе из труппы и помчался бы к Суриковой.
Что мною двигало, почему сделал такой странный выбор?! Неясно. Причем если в театре мне платили восемьдесят рублей в месяц, то за съемки я получил бы шесть тысяч. После той истории, конечно, не взяли в «Город Зеро». Карен Шахназаров вызвал и прямо сказал: «Плохо начал, друг мой...» И на пять лет мое имя вписали в черный список «Мосфильма».
— Сурикова — человек прямолинейный. Высказала вам все то, что думала, в непечатных выражениях?
— История получилась другая. Обиду она, конечно, затаила. Через пару лет Алла Ильинична приступила к съемкам «Чокнутых» и утвердила меня. Я в предвкушении интересного материала жду звонка от помощника режиссера. Завтра начинаются съемки, а телефон молчит. Набираю Суриковой:
— Алла Ильинична, как же примерка костюмов? А билеты где?
— А... Ты не в курсе? Тебя сняли с роли.
Ах ты моя любимая! Настоящая женщина! Как же красиво отбрила, изящно отомстила! И правильно, так и надо. С позиции взрослого человека понимаю: надо было с таким зарвавшимся молодым актером еще жестче поступить.
Роль в итоге досталась Николаю Петровичу Караченцову. В начале девяностых мы с Аллой Ильиничной случайно столкнулись в Доме кино.
— Не хочешь подзаработать?
— Конечно хочу. Жрать нечего.
И мы сняли с ней рекламу каких-то телевизоров. Семейка «вурдалаков» сидит, уставившись в экран... Жуть!
— От чего зависит успешность актера?
— От случая. Оказаться в нужное время в нужном месте... Скажем, как-то заглянул в павильон, где начали снимать «Гражданина начальника 3». Поговорили с Геннадием Каюмовым — и я получил роль Глеба Погодина.
— Какие свои фильмы хотели бы оставить молодым зрителям XXI века?
— «Русский регтайм», «Прощай, шпана замоскворецкая...», «Сваты», «Александров и Орлова» и, как ни странно, боевик «Все то, о чем мы так долго мечтали», где играю бритоголового каратиста. Популярность у фильма была просто бешеной! Партнерша — Аня Терехова, на тот момент моя жена. Режиссер Рудольф Фрунтов хотел снять Габриэллу Мариани, но я уперся — нет, бери Аню. Мы с Рудольфом были соседями. Надавил по-дружески.
— Как вам кажется, актерские браки обречены? Ведь две ваши первые жены — актрисы. Ксения Ларина, пусть недолго, но все же выходила на сцену. Анна блистала на сцене «Театра Луны».
— Причин много. С Ксенией мы вместе прыгали у Райкина в массовке, но потом в моей жизни появились Виктюк и «Служанки». Во втором браке — другая история. Я постоянно снимался, а у Ани с кино не так здорово складывалось. Уже когда расходились, в ее жизни возник «Театр Луны», где она нашла применение своему таланту, играла главные роли. Аня — человек страстный, как любому из нас, ей плохо без работы, без востребованности. Актерам вообще трудно ужиться вместе. Темперамент, эмоциональность, когда они проявляются дома, разрушительны.
— Ваш личный опыт доказывает правдивость слов. С Катей вы вместе с 1998 года. Женаты девятнадцать лет. Пишут, что девушка — из поклонниц.
— Никакая она не поклонница, просто любила «Сатирикон», не пропускала ни одного спектакля. В то время наш театр под руководством Виктюка там репетировал. И вот после премьеры «Саломеи», в 1998 году, актерской компанией пошли в кафе — отмечать. Людей много, шумно, пьяно... За столом я заметил молоденькую красивую девушку — стройную, высокую, длинноногую. Клеиться не собирался, мне в тот вечер негде было ночевать. После развода дома лишился, скитался по друзьям, поэтому подсел и прямо спросил:
— Можно у вас переночую?
Она, конечно, прифигела, но ответила:
— Поехали.
Ничего между нами в ту ночь не случилось, слишком много я выпил и просто уснул. Утром Катя убежала на работу, попросив захлопнуть дверь. И все... Я умылся, поехал на репетицию, оставив на холодильнике записку с номером телефона. Несколько месяцев не виделись, пока она не позвонила: «Здрасте, это Катя...»
Не помню уже подробностей, но кажется, позвал ее на «Служанок», и больше мы не расставались. Она, правда, рассказывает другую версию и утверждает, что я ей нравился до этого несколько лет.
Началась прекрасная пора: я много гастролировал, безумно скучал по Кате. Однажды мы с театром улетели в Штаты на сорок дней. Я купил себе гантель, чтобы не прикасаться к стакану, и качался в свободное время. Возвращаюсь в Москву в Шереметьево — загорелый, стройный, в белоснежной рубашке. А Катя, она тогда работала в «Аэрофлоте», вышла меня встречать. Мы увидели друг друга, бросились навстречу, стали целоваться. И так упивались, что не заметили, как подошел какой-то человек и сделал замечание. Это был Катин начальник... В общем, через короткое время ее уволили. Ну все правильно: стоит сотрудник крупной компании в форме и страстно целуется с каким-то мужчиной!
Несмотря на то что Катю любил, жениться не собирался. Дважды уже ходил в ЗАГС — сколько можно?! Чего хотел? Да просто вместе жить, нам было хорошо... Но Катина бабушка, которую я обожал, сказала: «Не позорь ты внучку мою единственную...»
Ну ладно. Подали заявление. Предыдущие две мои свадьбы были скромными, поскольку совершенно не имелось денег. У первой жены ни фаты, ни белого платья. Хотя родители Ксении красивый стол накрыли, подарили свадебное путешествие в Таллин.
У второй жены платье было, его подарил Вячеслав Зайцев. Из гостей только Алла Сигалова да директор «Независимой труппы», где я тогда работал. На столе — водка, шпроты и черный хлеб. Но все остальное тоже без шика по той же причине — полного отсутствия денег. А вот с Катей все иначе — шикарный наряд, фата...
Утром за ней приехал, открывается дверь, вижу сквозь дверной проем в комнате у окна Катю — красивую, в белом пышном воздушном платье. Я хотя и в костюме был, но на ногах почему-то не ботинки, а сандалии с открытыми пятками. И поехали мы в тушинский районный ЗАГС.
— Почему так далеко?
— Первый раз я расписывался во Дворце бракосочетания — в Грибоедовском, на Чистых прудах. С Тереховой женились где-то у «Савеловской». Не повторяться же!
Заходим в комнату сотрудницы, где оформляют бумаги. Тетенька предлагает: «Оплатите музыкальное сопровождение. Вам сыграть Марш Мендельсона? — Я начал смеяться — сейчас будет вам «там-там-тарам». Она не поняла, о чем я, обиженно спрашивает: — Что, четыреста рублей жалко?»
В эту секунду раздается удар ногой в дверь, на пороге появляется Роман Григорьевич Виктюк. «Ты дальше не мог ЗАГС выбрать? В Кукуево загнал!» — кричит нецензурно. Следом появляется великая, моя любимая Елена Васильевна Образцова и «включает» свою иерихонскую трубу! «Ла-ла-ла-ла-ла!» — поет Мендельсона. Тетка, которая только что втюхивала нам музыкальное оформление, молча сползла по стеночке.