Караван историйСтиль жизни

Виктор Бондарюк. Друг мой Нагиев

Нынешний Дима - он весь из той эпохи. Из бурной питерской жизни начала девяностых. Это рассказ о нашей юности и о времени, из которого мы с ним вышли.

Записала Виктория Катаева

—Мы дружим больше двадцати лет. Я знаю много тайн Нагиева, не все из них можно раскрывать — у парней свои секреты. Дима сейчас всюду: в кино, на телевидении, попал в верхние строчки списка Forbes как самый высокооплачиваемый российский актер... Недавно заговорили о его съемках и выяснилось, что и я, и моя жена актриса Ира Темичева не очень в курсе Диминых киноролей.

— Неужели даже «Физрука» не смотрите? — возмутился Нагиев. — Нет? Ну что за дебилы у меня друзья! Вся страна смотрит, всем нравится, а они!..

Одновременно с Ирой развели руками:

— Извини, не нашли пока времени.

Неправы, каюсь. Для творческого человека важно, чтобы его работу оценили — в том числе близкие люди. Нагиев в этом смысле не исключение.

— Так и быть, прощаю, — подмигнул Дима. — Но с вас причитается.

На «дебилов» совсем не обиделись. Общаться, поддевая друг друга, привыкли еще с давних добрых времен. Познакомились мы в Питере. В то время моя группа «Русский Размер» только набирала популярность. Наша первая песня «Ю-А-Ю» уже крутилась на центральных каналах, и мы чувствовали себя суперзвездами.

На сцену выпрыгивает худощавый парень с волосами до плеч, в джинсиках и джинсовой куртке. Отчего-то в память врезались белоснежные носки

Как-то нас пригласили выступить в небольшом клубе, который находился на площади Александра Невского и назывался «Рандеву». То еще было место. Мы готовились к выходу на сцену, когда кто-то сказал:

— Нагиев, Нагиев приехал!

Он должен был вести концерт. Мы переполошились:

— Где? Который? Как выглядит?

Тогда Диму мало кто знал в лицо. Звезда радиоэфира, он умудрился прославиться благодаря одному голосу. Радио «Модерн», где начинал Нагиев, звучало из всех питерских радиоприемников: это была самая модная в городе станция. Если на ней крутили твою песню — все, ты популярный чувак. Сегодня, когда радиостанций как грибов после дождя, в это трудно поверить.

Диджеи «Модерна» были культовыми фигурами: Сергей Рост, Алла Довлатова, Алиса Шер, Гена Бачинский и, конечно, Дмитрий Нагиев.

И вот на сцену в клубе выпрыгивает худощавый парень с волосами до плеч, которые постоянно откидывает назад, в джинсиках и джинсовой куртке — пол-Питера так одевалось. Знаменитый радиоведущий показался совсем обычным: столкнешься на улице — не обратишь внимания. Отчего-то в память врезались его белоснежные носки.

Нагиев что-то говорил, а полукриминальная публика, которая тогда составляла основной контингент тусующегося Питера, реагировала вяло — как, впрочем, и на музыкантов. У «реальных пацанов» было не принято показывать эмоции. Но нам Дима сразу показался крутым и невероятно продвинутым. Уже тогда он умел зажечь. Всегда был очень уверен в себе. Впрочем, амбиции еще никому из артистов не помешали.

Звоню Диме: «Поставишь нашу?» — «Отчего не поставить хорошую песню?!» И слышу: «Теперь по просьбе слушателей прозвучит «Русский Размер»

Дима не раз говорил, что давным-давно поставил себе цель — стать самым высокооплачиваемым актером в России. Ничего не поделаешь, часто именно деньги — мерило популярности. А Нагиев не скрывает: ему нравится быть успешным, богатым и знаменитым.

В этом плане я — полная его противоположность. Никаких таких целей перед собой не ставил, жил порывами — как душа велела. В двадцать один сбежал из родного Кустаная: вначале в Одессу, потом в Питер. Играл и пел с приятелями в подземных переходах. Одним из них, кстати, был прославившийся впоследствии Павел Кашин.

Мы хорошо зарабатывали. Как сейчас помню, в день выходило рублей по сорок на человека. А съемная двухкомнатная квартира в то время стоила всего шестьдесят в месяц, и это делилось на четвертых. Когда надоело петь в питерских переходах, рванули в Германию, играли уже на немецких улицах. Тамошние граждане смотрели на нас с сочувствием, а порой и со слезами. Совсем недавно распался СССР, и по сообщениям иностранной прессы, по России ездили танки. Немцы нас искренне жалели. Возможно, еще и поэтому зарабатывали мы за границей лучше, чем в городе белых ночей, куда и вернулись вскоре после европейского вояжа.

В таких реалиях рождалась группа «Русский Размер». Я придумал название, я же стал автором музыки и солистом. Мы сотрудничали с Алексеем Лебединским. Выступали вместе: «Русский Размер» и Профессор Лебединский». В то время я и квартировал у Леши — своего угла в Питере еще не имел.

В «двушке» Лебединского на улице Фурманова — в самом центре города — был своего рода артистический салон, временами напоминавший притон. Там собирались музыканты, художники и прочая шумная публика. Жили весело и до такой степени беззаботно, что сейчас даже удивляюсь. Скажем, в период безденежья — к тому времени уже завязали с концертами в переходах — пошли как-то с Лешей в магазин. Долго рылись в карманах, наскребли на пару куриных лапок и граммов пятьдесят сливочного масла. Сварили бульон и тут же все съели. В карманах не осталось ни копейки, но и мысли не возникало: на что будем жить завтра? Придет день — и решим.

Лебединский являл собой пример классического жителя Петербурга Достоевского. С утра шел к морозильнику, где у него всегда была припасена бутылочка водки. Наливал граммов пятьдесят, выпивал мелкими глотками. Так начинался его день. Народ, который собирался в квартире, обсуждал концерты и рейвы — это определение, означающее дискотеку с участием диджеев, наверняка помнит молодежь девяностых. Промоутеры снимали помещение, завозили аппаратуру, ставили свет, и публика тусила там по нескольку дней. Происходили рейвы где придется — клубов было совсем немного. На моей памяти как-то зажигали даже в кафе при доме престарелых, заранее договорившись с администрацией. Но из затеи ничего хорошего не вышло — кто-то из жильцов нажаловался куда следует, приехал ОМОН и всех разогнал. Забегая вперед, скажу, что Диму периодически приглашали как звездного ведущего таких вечеринок. Выскакивал из кулис этакий питерский живчик, взмахивал руками, метался по сцене. Ему тогда нравилась немецкая группа La Bouche. Он появлялся на сцене под песню этой группы, а после говорил с придыханием: «La Bouche — это круто!»

Но закончу рассказ про клуб «Рандеву», с которого начал свою историю. После того концерта мы отправились к Леше. Позвали с собой и Нагиева с его тогдашней женой Алисой Шер — красивой статной женщиной в дымчатых очках. Посидели, выпили. Впрочем, Нагиев почти не употреблял, остается трезвенником и сейчас. Спорт, режим, здоровая еда — уже в то время он серьезно ко всему этому относился, считал важным.

Поклонницы визжат. Одна сумасшедшая вцепилась Нагиеву в волосы, выдрала целый клок. «Наверное, на память», — философски отнесся к этому Дима

Сегодня не вспомню, о чем болтали. Ну что можно обсуждать в двадцать с копейками? Мы были юными, задорными, голодными, жадными до работы, хотели чего-то в жизни добиться, «покорить мир». Написать крутую песню, выступить, чтобы все ахнули, «взорвать» эфир, раскрутиться... Мечтали о славе, деньгах. Прекрасное будущее казалось достижимым. В этом сила молодости, когда веришь в себя, идешь вперед и не страшны никакие преграды.

Нагиев пригласил заскакивать в гости на радио «Модерн» и унес с собой записи двух песен. Это были «Я убью тебя, лодочник» Лебединского и наша с Лешей совместная переделка в стиле техно «Ля-ля-фа» из репертуара Анжелики Варум.

С того вечера начали общаться. Не было такого, чтобы мы с Димой вмиг задружились. Все же не девочки-институтки — просиживать ночи напролет, обсуждая неудавшиеся романы. Мужская дружба — она вырастает постепенно, да и жизнь у нас бурлила, кипела.

Звоню Диме:

— Ты на работе?

— Да, в эфире.

— Поставишь нашу?