Взлет разрешен
Чтобы стать наследным принцем Большого театра, Денису Родькину не пришлось перепрыгивать через головы. Будущий ученик Николая Цискаридзе был принят в альма-матер классического русского балета в статусе «мебели», но сумел воспарить до Спартака, Зигфрида и Щелкунчика.
Когда Денис Родькин влетает в пустой зал ресторана, первое, о чем он сообщает, — как же он терпеть не может просыпаться по утрам. «Ужасно, — вздыхает танцор, скидывая тренч. — Спектакли заканчиваются в половине десятого, и только ближе к полуночи мы выходим из театра, — говорит он и встряхивает волосами, которые, как по волшебству, сами ложатся в аккуратную прическу. — А после спектакля не уснуть, — продолжает Родькин, — потому что в крови много адреналина. И если это, например, «Спартак», то семь утра — максимум, когда получается заснуть».
Денис Родькин, он же принц Зигфрид из «Лебединого озера», Щелкунчик из одноименного балета в постановке Юрия Григоровича и принц Дезире из «Спящей красавицы», — премьер Большого театра, его Конрад, Печорин, Онегин, Спартак и Хозе. И хотя в репертуаре Родькина немало наследников престола, самого его при всем желании сложно назвать принцем по крови. В отличие от большинства других солистов, он попал в Большой не из культовых столичных хореографических училищ, а из московского театра народного танца с причудливым названием «Гжель». И Родькину, при его росте 186 сантиметров, полагаться на будущее солиста не советовали. Геннадий Янин, заведовавший в то время балетной труппой, впервые увидев танцора, сказал: «Высокий… Мы, конечно, возьмем тебя в театр. Нам нужна «мебель», чтобы выносить пики. Но на большее рассчитывать не стоит». Другое мнение было у Николая Цискаридзе, премьера, проводившего в Большом свои классы. «Наконец‑то у нас появился принц», — вот что тот сказал, увидев Родькина. И пообещал: при должной отдаче уже в новом сезоне танцор сыграет Зигфрида в «Лебедином озере». «Я точно знал, что заканчиваю выступать, — позже вспоминал Цискаридзе, — увидел Дениса, очаровался его красотой, способностями и из самого, как все в тот момент считали, никчемного материала сделал главного танцовщика театра».