Женщина года: бремя первых
Что будет, если в одной комнате окажутся сразу две женщины года? Получится интересный разговор, решили мы и предложили одной из победительниц премии 2020‑го Екатерине Шульман пообщаться с героиней 2021‑го Чулпан Хаматовой. Полную версию их беседы, к которой присоединилась главный редактор Glamour Иляна Эрднеева, вы можете увидеть на нашем канале в YouTube. А здесь мы публикуем самое интересное.
О том, что дает силы
Иляна Эрднеева: Люди, которые занимаются общественной деятельностью, часто сталкиваются и с противодействием со стороны власти, и с обостренной реакцией людей, которым кажется, что им лучше известно, как нужно быть святыми. Откуда берутся душевные силы, чтобы продолжать заниматься своим делом?
Екатерина Шульман: Мне грешно представлять себя жертвой массированной травли или атаки со стороны правоохранительных органов. Правда, из этого не следует, что этого не произойдет. Ну давайте пожалуемся, что какой-то комментатор в YouTube травму мне нанес, сразу все жизненные силы куда-то делись! Жизненные силы уходят, когда поесть не успеваешь. Это проблема, а все остальное более или менее терпимо. Вам, Чулпан, пострашнее будет…
Чулпан Хаматова: Если вдруг это и с вами произойдет, я расскажу, что нужно делать.
Е. Ш.: Скажите, труднее переносить общественное недовольство или репрессивную угрозу?
Ч. Х.: Общественное, конечно. Эмоционально тяжелее: речь о людях, которых ты считал единомышленниками, друзьями. У меня как-то очень быстро разбились розовые очки по поводу того, куда движется наша страна. Говорить, что «сейчас наступили тяжелые времена», довольно странно. Они должны были наступить и наступили. Просто понимаешь, что это такой мир. Он не гармоничен и создан не по тем законам, о которых ты мечтал в 15 лет. Поэтому ты в нем живешь и пытаешься исправить его в силу собственных убеждений, цепляясь за друзей, за людей вокруг. Есть люди, которые доказывают, что есть не только выжженная пустыня. Вдруг появляется какой-то человек, ты на него смотришь и понимаешь, что можешь в него вцепиться и он тебя протащит еще метра полтора до следующего падения. Искусство тоже никто не отменял, можно подлечиться музыкой, книгами. У меня так.
Е. Ш.: А вот скажите как руководитель некоммерческой организации, который имеет дело с материями жизни и смерти: это отягощает или это, как нынче принято выражаться, ресурс?
Ч. Х.: Для меня — ресурс. Ты видишь весь этот путь и по-другому относишься к концу жизни. Понимаешь, что некий отрезок между вчера и завтра, собственно, и есть жизнь. И надо попытаться оставаться таким, чтобы ты мог продолжать смотреться в зеркало. Не делать никому зла осознанно. Для меня свет и сила — это понимание того, что жизнь конечна. И конечна в любое мгновение. Никто не знает, что с нами произойдет через минуту. В этом смысле проще воспринимать ситуацию в стране. Больно, тяжело, да. Но ты понимаешь, что колесо истории будет крутиться, возможно, оно докрутится до тотального ада, но потом начнется восстановление.
Е. Ш.: Я помню, как до меня тоже дошло, что античный слоган memento mori (в переводе с латыни «помни о смерти». — Прим. ред.) обозначает не то, что я раньше думала: нечего веселиться, все равно скоро помрем. В нем действительно есть освобождающая сила: в нашей общей смертности — наше равенство. Есть неизбежный финал, который создает тебе свободное пространство. В оставшееся неизвестно какое время давайте сделаем что-нибудь полезное. Я помню момент, когда до меня это дошло: в Государственной думе на заседании совета по законотворчеству при спикере, когда обсуждали неудавшуюся, по счастью, инициативу по запрету импорта лекарств, если помните такую.
Ч. Х.: Боже, конечно…
Е. Ш.: Антисанкционный был пакетик. Там среди категорий товаров, которые предлагалось запретить к ввозу, были и лекарства. Наперед скажу, удалось как-то забодать эту богатую идею. Меня позвали, Нюту Федермессер (общественный деятель, учредитель Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера». —