Торговля не заметила войны
Противостояние США и Китая не сказалось на мировой торговле, она замедляется по другим, более долгосрочным и глубинным причинам. Главная из них — рост экономической мощи развивающегося мира
Мировая торговля находится под угрозой, и на первый взгляд эта угроза — торговая война США и Китая. На недавнем XII Евразийском экономическом форуме в Вероне бывший премьер-министр Италии и экс-глава Еврокомиссии Романо Проди напомнил, что даже в годы холодной войны товарооборот рос, но сегодня мировая экономика «идет к фрагментации, отчего страдает международная торговля», — заявил Проди.
Международный валютный фонд понизил прогноз роста мировой торговли на этот год до 1,1%, но специалисты фонда считают, что в 2020-м она вернется к 3,2% роста. Пошлины, которые США и Китай накладывают на товары друг друга, действительно невиданные за последние годы по меркам ВТО. К октябрю этого года импорт США из Китая сократился на 12,5%, в основном за счет китайской электроники, а сам Китай в списке торговых партнеров США опустился с первого на третье место. Goldman Sachs подсчитал, что, даже если торговое противостояние не получит продолжения, текущих тарифов хватит, чтобы отнять у ВВП США и Китая по 0,6 и 0,8 процентного пункта соответственно. Однако экономисты указывают, что на самом деле торговая война пока не оказывает серьезного влияния на торговлю.
«Почему МВФ понизил темпы роста мировой торговли до 1,1 процента — не очень понятно: такое было бы объяснимо, если бы мы имели полномасштабную торговую войну. Но пока мы имеем лишь ожидания, и такой прогноз не выглядит реалистичным, — говорит Сергей Афонцев, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН. — В прошлом году объем торговых потоков, на которые распространяются торговые барьеры, вырос в семь раз. Но это пока не торговая война — это обмен предупреждениями. США повысили пошлины на сталь и алюминий — все съели, дальнейших ударов не происходит. Китай понимает, что полномасштабный ответ развяжет Трампу руки и пока попытается не провоцировать. Торговая война начинается, когда начинаются массовые наложения пошлин, эмбарго, квот и так далее».
Пекин не может быстрее
В самом деле, как отмечают специалисты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) в сентябрьском мониторинге «Сюжеты внешней торговли», в результате торговой войны взаимные поставки товаров между США и Китаем сократились, но общий дефицит американской торговли даже увеличился, поскольку китайские товары продолжали поступать в США через третьи страны. Происходит это потому, что транснациональные корпорации вовсе не собираются возвращаться в США, и даже если они покидают Китай, то мигрируют во Вьетнам и Малайзию (например, Alphabet Inc. Google переносит свое производство смартфонов Pixel из Китая во Вьетнам). А Индия разработала целый план, чтобы предложить компаниям с американскими корнями, которым придется уходить из Китая (Apple, Foxconn, Tesla, GlaxoSmithKline Plc), выгодные условия для строительства заводов. Отчасти это попытка спастись от торговой войны, отчасти — поиски стран с более дешевой рабочей силой, чем в Китае, где с 2008 по 2018 год средняя зарплата выросла на 150% и уже сопоставима с зарплатой в Восточной Европе.
Истинная же причина текущего замедления мировой торговли, говорят в ЦМАКП, — замедление потребительской активности в Китае. Именно оно привело к торможению и китайского импорта, и мировой торговли. Более того, этот процесс почти не связан с торговой войной, так как доля импорта из США составляет лишь 8% совокупного китайского импорта. «Анализ показывает, что сокращение импорта Китаем, начавшееся с лета 2018 года, оказывается лишь немногим меньше без учета поставок из США», — говорится в мониторинге. «Эксперты МВФ выделяют прямые эффекты от торговых войн, выражающиеся в потерях от введения тарифов, и косвенные эффекты, которые будут проявляться в снижении доверия в деловой среде и могут повлиять на инвестиции. Однако эти эффекты могут проявиться лишь в будущем, а что касается прямых эффектов от торговых войн, то приходится признать, что влияния на мировую торговлю они пока практически не оказали: торговый оборот США с Китаем снизился, но одновременно вырос торговый оборот США с ЕС и Мексикой», — рассказал «Эксперту» Андрей Гнидченко, ведущий эксперт ЦМАКП.
Розничные продажи в Китае быстро замедляются второй год подряд, причем резкое замедление началось во втором квартале 2018 года, тогда как импорт стал сокращаться только в третьем квартале (см. «Великий китайский тормозной путь», «Эксперт» № 10 за 2019 год). Товары, которых китайцы стали покупать меньше, — одежда и обувь (−5,2%, октябрь 2019-го к октябрю 2018-го), бытовая техника, мебель и автомобили (соответственно −4,6, −18 и −0,7% в октябре 2019-го к октябрю 2018-го). Причина спада покупательской активности — замедление кредитования, которое и подогревало потребительский бум прошлых лет. В свою очередь, замедление розничного рынка коррелирует с замедлением всего китайского ВВП и давит на динамику мировой торговли: так, импорт в Китай только за январь–сентябрь этого года снизился на 5%, до 1,52 трлн долларов. Сказалось это в основном на ближайших соседях Китая — сильно, на 10% в этом году, упал экспорт в Китай из Японии, еще сильнее, почти на 15%, — из Южной Кореи (по данным на октябрь 2019 года в годовом выражении). Экспорт Германии, основного европейского торгового партнера КНР, не пострадал.
Однако есть группы товаров, закупки которых Китай планомерно снижает в последние годы, например автомобили, сталь и чугун, медь, железорудное сырье. Правда, отчасти, как в случае с железной рудой, это следствие снижения цен (статистика фиксирует стоимостной объем экспорта), но в целом очевидно: Китай все больше стремится производить сам (например, выплавка меди в стране в этом году подскочила на 8% — спрос на медь со стороны китайской промышленности несколько снижается, но как раз за счет импорта). Вообще, в последние годы китайская экономика все больше растет за счет сектора услуг, а производство в добывающей и обрабатывающей отраслях постепенно снижается. И это общий тренд для всего развивающегося мира: он наращивает производство того, что нужно именно его жителям (а не жителям развитых стран, как было раньше) и стремится оставлять у себя все больше добавленной стоимости. Такой переход к самообеспечению несет долгосрочную угрозу для мировой торговли — такой, какой мы привыкли ее видеть.
Производить самим
Уже несколько лет назад ученые заговорили о том, что тренд на расхождение темпов мировой торговли и мирового ВВП стал слишком явным. «По сравнению с серединой 1990-х годов падает соотношение темпов роста мировой торговли и мирового ВВП: если в 1990-е она превышала темпы роста мирового ВВП в два с половиной — три раза, а в 2000-е — в полтора-два раза, то сейчас эти темпы примерно сравнялись», — говорит Сергей Афонцев.
В 2016 году экономисты ЕЦБ признали: такие бурные темпы роста мировой торговли, которые наблюдались в конце 1990-х и в 2000-х, больше не повторятся. Близкая к единице эластичность торговли по темпам роста мирового ВВП — то, что ожидает мировую экономику на протяжении следующих лет.
Основной причиной считается так называемое сокращение, или «старение», цепочек добавленной стоимости. Экономисты МВФ первыми заметили, что еще в середине 2000-х, до кризиса 2008 года, процесс расширения глобальных цепочек создания стоимости начал замедляться — этот тренд был прямо противоположен тренду на удлинение этих цепочек, который наблюдался в 1990-е, когда компании из развитых стран переносили производства в страны третьего мира. Теперь набирает обороты обратный процесс: развивающийся мир стремится сконцентрировать в своих границах как можно больше переделов, чтобы создавать побольше добавленной стоимости внутри собственных экономик. «Главным каналом влияния глобальных цепочек создания стоимости на мировой товарооборот выступает торговля промежуточными товарами, — говорится в статье “Международная торговля: поиск причин падения” группы авторов из Научно-исследовательского финансового института (НИФИ) Минфина. — Например, комплектующие поставляются из страны А в страну В, где осуществляется сборка отдельных узлов. Затем они экспортируются в страну С для производства готового продукта и реализации на внутреннем рынке. В этом примере получена одна единица готовой продукции, но осуществлены две экспортно-импортные операции. В случае локализации всего производства в стране потребления (в стране С) глобальная цепочка создания этого товара исчезнет, а объем мировой торговли сократится».
Андрей Гнидченко приводит в пример Индонезию, которая ограничивает экспорт никеля: страна собиралась сделать это в 2022 году, потом в январе 2020-го, но в конце октября 2019 года неожиданно запретила экспорт даже раньше, чем ожидалось. Всю никелевую руду выкупили местные переработчики. В дополнение к этому Индонезия запретила и вывоз кобальта — все это делается, чтобы развернуть в стране масштабное производство электромобилей.
Цепочки теряют звенья
Специалисты НИФИ попытались определить вклад различных факторов в динамику мировой торговли. Отдельно оценивался вклад глобальных цепочек создания стоимости (global value chains, GVC). Выяснилось, что обычно вклад цепочек был отрицательным в период кризисов, но 2014 год стал первым некризисным периодом, когда был зафиксирован отрицательный вклад GVC в мировую торговлю. По мнению исследователей, это подтверждает гипотезу о структурных сдвигах в производственных цепочках, приведших к стагнации мировой торговли. Правда, пока из-за отсутствия данных после 2014 года (данные по добавленной стоимости собираются и обрабатываются очень медленно) нельзя проверить эту гипотезу для 2015–2016 годов. «Конечно, международная торговля продолжает поддерживаться за счет высокой доли промежуточных товаров в ее структуре, входящих в глобальные цепочки добавленной стоимости. Однако, по всей вероятности, эта доля будет сокращаться, снижая общий уровень торговли между странами», — говорится в статье.
Один из авторов материала, руководитель Центра макроэкономических исследований НИФИ Самвел Лазарян объясняет суть понятия GVC так: «В опубликованной нами с коллегами работе под мерой GVC подразумевается, сколько нужно совершить торговых операций (в стоимостном выражении) для создания одной единицы финального экспортного товара. Например, можно купить произведенный в Китае телефон за 100 долларов, но при его создании было совершено торговых операций на 150 долларов. То есть в данном случае мера GVC равна 1,5».
В прошлом длина цепочек создания стоимости определялась стремлением бизнеса сокращать расходы и попросту переносить трудоемкие производства в страны с дешевой рабочей силой. Но сейчас ситуация серьезно изменилась. «Китай переориентируется с трудоемких производств на производства со средним и средне-высоким уровнем технологичности (и капиталоемкости), а трудоемкие производства перебрасываются в другие развивающиеся страны, — говорит Сергей Афонцев. — Менее выгодно стало расти на дешевой рабочей силе. Это не сворачивание цепочек добавленной стоимости — это перераспределение цепочек конкурентных преимуществ. Так, как росли Китай и Вьетнам на трудоемком экспорте, больше никто вырасти не сможет».
«Во-первых, на развивающихся рынках выросла заработная плата, — соглашается Самвел Лазарян, — а расходы на транспорт все чаще превышают экономию на стоимости рабочей силы, что вынуждает компании размещать производства ближе к потребителю. Во-вторых, идет существенный тренд на автоматизацию производства, что позволяет существенно экономить на рабочей силе. Поэтому процесс сокращения длины цепочек создания стоимости в значительной степени связан с выгодами локализации, а не только с желанием отдельных стран производить у себя товары с большей добавленной стоимостью».
Кстати, по словам экономиста, торговые войны тоже могут привести к разрыву цепочек, а повышение торговых пошлин влияет сразу на два процесса: на финальный спрос и на сокращение GVC. «С одной стороны, рост пошлин приводит к росту финальной стоимости товара, что снижает спрос на него. С другой стороны, некоторые промежуточные импортно-экспортные операции тоже могут стать менее выгодными, поэтому будет наблюдаться сокращение GVC», — рассуждает Самвел Лазарян.
Конечно, замедление мировой торговли нельзя наверняка связать только с GVC. Если оценивать ее «в деньгах», то на нее давит также снижение курса доллара и цен на сырье, в первую очередь на нефть и металлы.
«Раньше мировая торговля росла быстрыми темпами из-за возможности размещать производство в других государствах на более выгодных условиях. Это приводило к снижению издержек на производство конечной продукции, при этом потребление конечной продукции росло гораздо медленнее, чем торговля, — подчеркивает Самвел Лазарян. — Сейчас экономия на факторах производства уже не такая большая, развивается автоматизация производственных процессов, что в совокупности приводит к локализации производства ближе к потребителям. То есть сокращение мировой торговли не обязательно приводит к снижению потребления конечного товара и темпов роста мировой экономики».
Игорь Шапошников; Zuma/TASS; Andy Wong/AP/TASS
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl