Альянсы равных
Рынок тяжелого машиностроения глобален. Чтобы отвоевать свои ниши внутри и вне России, Электростальский завод тяжелого машиностроения входит в кооперацию с европейскими фирмами, заимствуя современные инженерные подходы и ноу-хау
Первый за последние шестьдесят лет крупный проект модернизации металлургической отрасли затеян на Кубе. Электростальский завод тяжелого машиностроения (ЭЗТМ) получил заказ на переоснащение комбината Antillana de Acero (AdA). Подмосковные машиностроители поставят в пригород Гаваны сортовой прокатный стан, заменив стан 1970 года собственного производства. Старожил до сих пор работает, правда, качество продукции оставляет желать лучшего и эффективность невысока. Новый стан будет выпускать упрочненную строительную арматуру, востребованную, в частности, в высотном строительстве.
История с кубинским проектом эпична. Первые визиты на Остров Свободы представителей завода датированы 2013 годом. В 2015-м правительство РФ предоставило Кубе кредит в размере 100 млн долларов на модернизацию и расширение AdA. Ядро этой реконструкции — комплексная поставка ЭЗТМ нового прокатного стана 250 и нагревательной печи производительностью 40 тонн в час. Сумма контракта — 35 млн долларов.
IST, дочерняя итальянская инжиниринговая фирма ЭЗТМ помогала техническому офису ЭЗТМ разработать проект стана для Кубы с учетом опыта и ноу-хау европейских компаний. Проект стана переделывался неоднократно и был успешно защищен перед заказчиком в середине 2019 года. Получился необычный проект, симбиоз европейской и российской инженерной мысли.
Сейчас изготовление оборудования в завершающей стадии. Произведены и испытаны все группы клетей, 72-метровый холодильник, участок отделки проката с термоупрочнением и ножницами холодной резки. Правда, в моменте прерваны платежи, так как закончилось действие пятилетнего межправительственного соглашения с Кубой. Оно будет продлено до конца текущего года. А в первой половине следующего года электростальцы надеются приступить к шефмонтажу.
И это не единственный зарубежный заказ ЭЗТМ. В работе еще два — для Ирана и Индии. Иранский контракт на поставку трубного стана горячей прокатки был подписан в июне 2019 года в Тегеране. Изготовление оборудования идет полным ходом. ЭЗТМ планирует закончить отгрузку и приступить к шефмонтажу летом 2021 года.
В Индии партнером ЭЗТМ уже двадцать лет выступает Федеральный ядерный центр. В производстве один стан ХПТ-65 и четыре поменьше, ХПТ-32. Заказчик путем холодной прокатки будет получать трубы из сложных марок стали и сплавов для нужд атомной промышленности Индии.
По итогам нынешнего года доля зарубежных отгрузок в выручке электростальского завода превысит половину. Однако считать экспорт главным направлением в стратегии развития предприятия было бы упрощением.
Как сопрягаются внешний и внутренний рынки в портфеле заказов завода? Какие этапы развития прошло предприятие и каково видение дальнейшей траектории роста? Эти и другие вопросы с «Экспертом» согласился обсудить генеральный директор ЭЗТМ Владимир Зарудный. В прошлом году он был удостоен почетного звания «Заслуженный машиностроитель России».
— Владимир Семенович, в начале 2000-х вы с партнерами имели успешный, диверсифицированный бизнес — два карьероуправления, сеть АЗС и нефтебазы, свой девелопер, свой банк. И неожиданно вы вступаете в затяжную борьбу за полуживой старый советский актив совсем из другой отрасли, электростальский «Тяжмаш», едва дышащий под долгами. Скупаете сначала десять процентов акций, потом удваиваете пакет, ввязываетесь в судебную тяжбу с ФПГ «Тяжэнергомаш» за госпакет акций завода. Что вами двигало? Ведь синергии у ЭЗТМ с имевшимися у вас на тот момент бизнесами не было никакой.
— Первый раз я приехал в Электросталь в 1995-м. Не мог купить полотно питателя для нашего с партнером карьера. В то время завод, находившийся под госуправлением, был окутан множеством посреднических фирм. Предоплаченных заказов приходилось ждать по полгода. И постепенно мы с партнером, Львом Гниденко, втянулись в эту историю. Потом мы пересеклись с Владимиром Рассказовым, у него с партнерами было пять процентов акций ЭЗТМ, решили действовать вместе. В конце 2004 года получили акционерный контроль над предприятием — и очень вовремя. Хорошо, что не застряли в нефтяной теме: вскоре она просто исчезла в связи с укрупнением бизнеса, доминированием ВИНКов. Через три года мы купили у группы «Металлоинвест» еще один машиностроительный актив — Завод тяжелых механических прессов в Воронеже. Стараемся координировать работу обоих заводов, выстраиваем кооперацию. Например, модернизированный литейный цех электростальского завода снабжает ТМП стальным литьем и поковками. А в Воронеж перекинули большинство сварочных работ из Электростали — на ТМП более мощная сварочная база.
— Чисто по бухгалтерии выручка ЭЗТМ за пятнадцать лет увеличилась скромно, в долларовом выражении примерно вдвое — с 20 до 40–45 миллионов долларов. Численность персонала за десять лет сокращена более чем вдвое. Как вы сами оцениваете результаты своего управления предприятием?
— Вы неправильно считаете. Оценивать динамику выручки в долларах по текущему курсу некорректно. Курс сильно волатилен.
— Ну а как же измерять вашу уникальную продукцию? Не в тоннах же?
— Мы рассчитываем в у. е. за килограмм. И отталкиваясь от этой цифры, мы принимаем решение о заключении контракта.
— Непривычно! И какие же рабочие диапазоны данного показателя?
— Зависит от типа продукции. Наша базовая номенклатура — прокатные станы — очень трудоемкая, она стоит минимум 20 у. е. за килограмм. Конечно, такие заказы нам выгодны. Это загрузка наших конструкторов и инженеров, это обязательно закупка нового оборудования. Ты не сделаешь оборудование шестого класса точности, используя оборудование восьмого класса точности. Наши последние крупные заказы прокатных станов для Кубы, Ирана и Индии заставили — и позволили — заметно обновить станочный парк. Мы приобрели шесть высокоточных обрабатывающих центров с ЧПУ чешского, японского и тайваньского производства.
До 2030 года мы хотим превратить ЭЗТМ в предприятие среднего машиностроения высочайшего уровня технологических возможностей. Если справимся, будем считать свою миссию выполненной.
— А что такое в вашем понимании «среднее машиностроение»? В советские времена средмаш однозначно связывался с атомной тематикой.
— Нет, атомная тематика — это не к нам. Это к соседям, пожалуйста, на «Элемаш» (машиностроительный завод в Электростали, производит тепловыделяющие элементы для ядерных реакторов. — «Эксперт»). Мы считаем средмашем номенклатуру продукции с деталями весом до 25 тонн. Прежде всего это прокатные станы. Мы делаем станы как сортовой прокатки, как сейчас для Кубы, так и трубные станы холодной и горячей прокатки. Вот сейчас делаем второй трубный стан для Ирана. Первый, отгруженный в 2016 году, был холодной прокатки. А нынешний — горячей. Полный комплект оборудования, включая пилу холодной резки, нагревательную печь, прошивной, раскатной и калибровочный станы, холодильник и финишную линию.
В постсоветский период горячие станы «под ключ» завод еще не делал. Сотрудничаем с МИСиС, кафедрой металлургии, научные решения пробуем сразу на практике.
Кроме того, надо понимать, что Иран находится под жесткими санкциями США, финансовая система страны отключена от международной банковской инфраструктуры, которая работает по правилам и под диктовку американцев. Поэтому выстраивание сотрудничества с иранскими заказчиками требует нетривиальных финансовых компетенций. Мы выстроили сложную, но работающую схему получения денег из Ирана.
Один кульман как память
— Какова численность конструкторского отдела ЭЗТМ?
— Сто человек. При общем числе занятых на ЭЗТМ 1200 человек. Это наша белая кость. В самые тяжелые времена держали конструкторов и инженеров. Давали им перспективные задачи, на будущее, чтобы не сидели без дела. Когда мы пришли на завод, в КБ работали двести человек и было двадцать компьютеров. Сегодня у каждого по два огромных монитора. Работают только в программах.
— На кульманах никто не чертит?
— Один кульман остался в отделе главного конструктора как напоминание о целой эпохе технологии изготовления чертежей.
— Алессандро Бузолини, технический директор вашей итальянской дочерней компании IST, в беседе со мной дипломатично намекал, что ему не всегда было просто найти общий язык с конструкторами ЭЗТМ.
— Не то слово! Слишком разная методика проектирования у нас и на Западе. Советская школа предполагала проектирование «с запасом». Железа должно быть много, и работать изделия из него должны десятилетия. Но при конструировании кубинского стана приняли более экономичные современные решения, не в ущерб надежности.
На игле
— Доля экспорта в продажах ЭЗТМ скачет по годам, то пятая часть, то половина или даже чуть больше, как ожидается по итогам 2020 года. Все-таки стратегически вы для себя какой рынок считаете приоритетным — внутренний или внешний?
— Мы, как овчарки, с одинаковым рвением охотимся за заказами внутри страны и за рубежом. Когда возникают разрывы с профильными большими заказами, тоже не сидим сложа руки. За последние десять лет с нуля освоили выпуск крупногабаритного оборудования для цементной промышленности, конусных дробилок и шаровых мельниц для ГОКов. Ну и, конечно, не чувствуем недостатка спроса на «запчасти» доменного чугунного производства — клапаны холодного и горячего дутья. Хорошо идут также валки для обогатительного производства. Жестко потеснили с ними на нашем рынке немцев и чехов. Не говоря уже о нашей фишке, подшипниках жидкостного трения, тут мы в России монополисты.
Сейчас у нас намечается серьезная работа с «Росатомом», с Чепецким механическим заводом в Глазове. Им нужны трубные и сортовые станы для прокатки изделий из титана. Понятно, что материал необычный, требующий особого обращения. К тому же взрывоопасный. У конструкторов нашего завода есть понимание конструкции агрегатов. А технологию прокатки будем брать из действующего производства у заказчика.
Началось крайне перспективное взаимодействие с Объединенной судостроительной корпорацией. Получили техзадание на изготовление редуктора для наших военных кораблей. Тема импортозамещения в оборонке сейчас все более актуальна. Задача нетривиальная: с двух двигателей, выдающих 600 оборотов в минуту, надо передать на один вал и погасить редуктором скорость до 20 оборотов в минуту. Наш «дед» редукторщик Лагутин (ведущий инженер-конструктор ЭЗТМ Сергей Абрамович Лагутин, классик советского редукторостроения, автор учебников для вузов, преподавал в МВТУ им. Н. Э. Баумана. — «Эксперт») говорит: «Нет, ребята! Я до такой степени не владею». Вероятно, мы будем привлекать к сотрудничеству западных проектировщиков и конструкторов, кто очень хорошо знает эту тему. А детализировать чертежи и изготавливать оборудование будем на ЭЗТМ.
И все-таки, конечно, очень рассчитываем, что наш исторически базовый потребитель — российская металлургия — повернется к нам лицом с большими заказами. На советском максимуме на ЭЗТМ работали 14 тысяч человек, делали две тысячи тонн оборудования в месяц. Чтобы в Госснабе получить квоту на поставку с ЭЗТМ, люди годами ждали. Сегодня занято 1200, делаем 50–70 тонн в месяц.
— Это больная тема. Схлопывание вашей отрасли в России — ЭЗТМ остался фактически единственным в России живым производителем среднетоннажного оборудования для металлургии — произошло в значительной степени из-за того, что в 2000-е годы наши металлурги провели широкую модернизацию с опорой прежде всего на западное оборудование. Почему так случилось?
— «Случилось» неправильное слово. Никакого случая не было. Европейцы очень технологично подошли к вопросу. Вы хотите поставлять нам газ? Но у вас же труб нету. Чтобы трубы были, надо построить трубный завод. Мы построили. Даже несколько. Первый завод по производству труб большого диаметра (1420 миллиметров) был построен компанией ОМК в 2005 году, на Выксунском металлургическом заводе, при нашем непосредственном участии. Мы спроектировали полностью всю линию, поставили три с половиной тысячи тонн оборудования. Но основные технологические машины — пресс пошаговой формовки, кромкогибочный и кромкофрезерный станки, экспандер, контрольно-измерительную аппаратуру поставила немецкая фирма SMS. У них была более дорогая и значимая поставка по сравнению с оборудованием ЭЗТМ.
Мощные реконструкции, которые провели с 2005 по 2018 год наши трубные заводы — Таганрогский, Северский, Челябинский, Первоуральский, — имели целью не только реализацию комплексных проектов и получение высококачественных труб, но и увеличение собственной капитализации с возможным выходом на IPO. Кто-то реализовал этот сценарий, кто-то нет, но сейчас российские металлурги сидят на игле западных флагманов отрасли — упомянутой SMS и итальянской Danieli.
— Здесь сказалось полное попустительство государства. Показательна история китайцев. Когда они в начале 1990-х решили строить у себя АЭС, то пригласили к себе всех потенциально возможных носителей технологий — американцев, французов, русских. Китайцы выбрали нас, но поставили жесткое условие: «Нам не надо готовое решение. Мы хотим создать всю необходимую инфраструктуру и строительную индустрию, которая будет уметь возводить такого масштаба объекты. И выучить соответствующие кадры». В результате этот стратегический замысел и был реализован. В процессе строительства первой очереди Тяньваньской АЭС китайцы создали гигантскую 23-ю госкорпорацию, которая сегодня может строить мосты, дороги, атомные станции — все, что угодно.
— Китай отличается зубастой, крайне наступательной промышленной политикой. Ничего не пускается на самотек. Максимальная локализация, импорт компетенций, трансфер технологий. России в этом смысле есть чему поучиться.
— Неужели у вас нет никаких шансов конкурировать с Danieli даже на нашем рынке?
— Если честно, крайне сложно с ними конкурировать. У нас несопоставимые производственные и финансовые возможности. Оборот итальянцев почти на два порядка больше нашего, кредитные линии почти по нулевым ставкам и длинные сроки. «Золотой» заемщик, банки стоят в очереди, чтоб их кредитовать. Хотя по отдельным видам трубного машиностроения, например по вышеупомянутым станам холодной прокатки, мы сильнее.
Единственный производитель на постсоветском пространстве, кто на равных конкурирует с Danieli по всему миру, — это украинский Новокраматорский машиностроительный завод. Это заслуга директора НКМЗ Георгия Скударя, возглавляющего предприятие уже 32 года. Будучи кумом первого президента Украины Леонида Кравчука, он добился налоговых льгот и специальной госпрограммы поддержки машиностроения. На фоне тотальной разрухи 1990-х Скударь вложил в завод колоссальные средства, полностью модернизировал станочный парк. Одних конструкторов сейчас на НКМЗ работает 1100 человек.
— Впечатляет! Буквально месяц назад ОМК заключила новый контракт с Danieli на сооружение электрометаллургического комплекса на общую сумму — только по поставкам оборудования — 400 миллионов долларов. Вы не пытались влезть в этот проект в роли субподрядчика?
— Мы участвуем в проекте. Сейчас в Магнитогорске профильный институт «Гипромез» дорисовывает всю обвязочную часть нового завода в Выксе. Основное оборудование итальянцы будут делать сами. А вспомогательное оборудование — передающие рольганги, отрезные устройства и другое, общей массой полторы тысячи тонн — взялись делать мы.
— Бузолини считает, что ЭЗТМ желательно резко нарастить объемы производства. Иначе невозможно инвестировать в рост технологического уровня.
— Это прописные истины. Никто не спорит. Открою вам секрет: мы можем набрать сегодня заказов и на пять миллиардов рублей, и на семь. Но мы их физически не вытянем. И даже не из-за дефицита оборудования — рабочих рук не хватит. И это при том, что мы охотимся за людьми. У нас есть свое общежитие, свои жилые дома, даем скидки людям на приобретение жилья. Стараемся удержать людей всеми способами, чтобы не забирала Москва.
Образование. Раньше в Электростали был филиал МИСиС, один из двенадцати по всей стране. Сегодня осталось два. Людям куда идти стало? В этом году после пяти лет усилий, моих и других директоров электростальских заводов, добились открытия в городе филиала Политехнического университета. Первый набор — пятнадцать человек, из них половина — это наши рабочие, ЭЗТМ их отправил на обучение.
Импортозамещение в автопроме
— Какие успехи на внешних рынках у Воронежского завода тяжмехпрессов?
— ТМП — очень сильный бренд, воронежские прессы знают и ценят во всем мире. Машины чрезвычайно надежные. В основном изнашиваются только бронзовые подшипники у кривошипношатунного механизма и диски муфты-тормоза, да и то не чаще чем раз в семь—десять лет. Электрику, смазку, «бронзу» поменял — и машина опять как новая. Стратегическим рынком для ТМП долгое время был Китай. С 2007 года я уездился туда. Большие прессы, нагрузкой от 4000 тонна-сил и выше, в Китай было крайне накладно перевозить. Логистика доставки одного пресса в Китай превышала миллион евро. Минпром возмещал треть затрат, но все равно было дорого. И в 2010 году мы решили создать совместное предприятие по выпуску линейки малых и средних прессов в Китае.
— На какой рынок работает это СП?
— Китай, Корея.
— Неужели корейцы не умеют делать прессы?
— Небольшие прессы 1600, 2500 тонна-сил корейцы, конечно, делают. Но их пресс как сосна качается. А наш поставил — стоит, фигачит.
— Не качается?
— Нет. И выработка в два раза больше. Все-таки семидесятилетняя школа изготовления прессов горячей штамповки дает результаты. При сопоставимых ценах заказчики отдают предпочтение нашим прессам.
Но сейчас китайские заказы иссякли. Сказалось резкое торможение роста, даже некоторый откат крупнейшего в мире китайского автомобильного рынка. Так что ТМП сейчас переживает непростой период.
Но на воронежской площадке мы организуем новый амбициозный проект. Один из цехов ТМП станет базой для совместного проекта с французской фирмой Forges de Courcelles (FdC) по производству коленчатых валов для легковых автомобилей. Мы получили номинации (предварительные подтверждения заказов. — «Эксперт») от АвтоВАЗа на 350 тысяч коленвалов в год и только что получили номинацию от Hyundai на 100 тысяч. Эти объемы позволяют проекту «взлететь». Для сравнения: «родная» кузница FdC во Франции выпускает семь миллионов коленвалов в год для «мерседесов», «ауди» и «фольксвагенов», причем оборудована она линиями прессования воронежского производства, только одна — японская.
Теперь мы создаем производство важнейшего автокомпонента в России. Ведем переговоры с Фондом развития промышленности о привлечении для этого проекта льготного кредита на сумму 500 миллионов рублей. Планируем запустить производство в декабре 2021 года.
В СП французам, четырем физическим лицам, хозяевам FdC, будет принадлежать 49 процентов акций, 51 процент останется за нами. При этом партнеры настаивают, чтобы стороной сделки был не ТМП, а мы с Рассказовым персонально. Чтобы мы несли личные риски. Риски России французы не готовы на себя брать принципиально. Кроме того, будет заключено особое соглашение, обязующее не передавать третьим сторонам технологические секреты, ноу-хау. Иначе они нас засудят в международных судах так, что не отвертишься. А секреты действительно есть. У них есть лаборатория размером с этот мой кабинет, французы даже меня туда не пустили. Сказали: не обижайтесь, мы показывали нашу лабораторию только одному стороннему человеку — генеральному директору Renault.
Кому по плечу «Феррари»
Алессандро Бузолини, технический директор инжиниринговой компании IST — Базовая технология изготовления прокатных станов не претерпела серьезных изменений с середины прошлого века. Многие классические учебники по прокатному оборудованию были написаны несколько десятилетий назад советскими профессорами. Но в последние десять—двадцать лет из-за отсутствия заказов и необходимой загрузки произошло некоторое отставание российской прокатной школы. Именно в это время зарубежные игроки делали значительные инвестиции, чтобы усовершенствовать производство. Основные усилия компаниипроизводители, являющиеся лидерами отрасли (а глобальных лидеров два — это немецкая SMS и итальянская Danieli), направляют на повышение производительности агрегатов и уровня автоматизации. Клиенты сегодня предпочитают более дешевые, компактные и ремонтоудобные агрегаты.
Требования к качеству разнятся по регионам. Корейцы предъявляют высокие требования, все досконально смотрят, африканцы менее требовательны. Китайцы делать прокатные станы вроде бы научились, но это в основном копирование, собственных разработок нет. При этом зачастую они не понимают всех тонкостей того, как работает скопированное ими оборудование: «Я уже знаю, как сделать “Феррари”, но не знаю толком, как ее водить». Японские производители очень сильны, но это закрытый рынок. Они в основном делают станы сами для себя.
ЭЗТМ хочу пожелать прежде всего новых заказов. Нужно увеличивать объемы производства. Только на растущих объемах можно совершенствовать технологии. Ну и надо больше доверять внешним специалистам.
«По немецким чертежам работать не будем»
Исполнительный директор ЭЗТМ Владимир Рассказов: — Я убежден, что ЭЗТМ должен развиваться на крупных проектах полного цикла, где есть инжиниринг, проектирование, изготовление, пусконаладка, обслуживание. Поставка запчастей, контрактное производство по чужим проектам, своего рода толлинг, — это путь в никуда, ноль развития. По немецким чертежам работать не будем. По чертежам дешевле сделают китайцы или белорусы.
Родина «Катюши»
В первые месяцы Великой Отечественной войны из Украины в Орск эвакуировали оборудование Краматорского машиностроительного завода. После контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года часть оборудования из Орска доставили и развернули в Электростали. В апреле 1942 года завод был пущен в эксплуатацию. Первые установки залпового огня «Катюша» были изготовлены на ЭЗТМ. А снаряды для них делали на соседнем заводе «Электросталь».
В 1950-е годы предприятие было перепрофилировано на выпуск трубопрокатного и трубосварочного производства.
ЭЗТМ имеет полный цикл производства — от заготовительного и сталелитейного до механообработки и механосборки. Доля комплектующих, поступающих от внешних изготовителей (электрика, гидравлика, инструмент, подшипники — кроме ПЖТ) составляет не более 20% стоимости конечных изделий завода.
ЭЗТМ в 2019 году: объем продаж — 2,7 млрд рублей; чистая прибыль — 39 млн рублей; отношение долг/EBITDA — 4,8. Среднегодовая численность занятых — 1215 человек.
ЭЗТМ удается сохранять прибыльность даже в кризисы
Долговая нагрузка ЭЗМТ остается высокой, несмотря на усилия по снижению закредитованности
Контрольным пакетом ОАО ЭЗТМ владеет ЗАО «Ойкумена», которое принадлежит в равных долях Зарудному В. С., Гниденко Л. В., Семенову М. С., Бурцеву П. А., Рассказову В. В.
Экспортные поставки формируют до половины выручки ЭЗТМ
Фото: Олега Сердечникова
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl