Трагическая судьба первой столицы
Основание российской государственности тесно связано с Новгородом. Однако присоединение этого вольнолюбивого богатого города к Московскому княжеству сопровождалось кровавыми расправами и беспощадными депортациями
Трагические события 1471– 1479 годов, покончившие с независимостью Великого Новгорода, готовились давно — полтора столетия московские князья, завидуя благополучию, богатству и независимости вольного города, стремились утеснить его данями.
Между Москвой и Литвой
Поводом для решающего наступления Москвы стало оживление в Новгороде «литовской партии» — сторонников союза с Великим княжеством Литовским во главе с королём Казимиром. Кроме того, в 1470 году Новгород вообще перестал платить традиционную дань Москве. При этом в решении веча подчёркивалось, что «Новгород не отчина великого князя, а сам себе господин».
Осенью 1470 года умер митрополит Новгородский, владыка Иона. «Литовская» партия настаивала, чтобы новый избранный митрополит, святитель Феофил, ехал на «поставление» (утверждение) в Киев — там жил глава православной Литвы митрополит Киевский. Более того, на вече была составлена договорная новгородско-литовская грамота с гарантиями сохранения новгородских свобод. Народ на вече кричал: «Великий Новгород — вольная от века земля!» В итоге весной 1471 года московские послы были изгнаны из города.
Узнав об этом, Иван III передал с послами грамоту, в которой упрекал новгородцев в отступлении от «христианства к латинству». Именно на том, что предполагаемый союз с Казимиром является отходом от православия, в дальнейшем строилась вся идеология московского наступления на Новгород. Перед началом войны митрополит Московский Филипп сравнил поход Ивана III против православного Новгорода с подвигом князя Дмитрия Донского, выступившего против «богомерзкого воинства татарского». И вот теперь великий князь шёл «на отступников, дела их хуже неверных» — ведь они решили «отойти к латинству». Так новгородцев представляли «изменниками», а московского князя — единственным защитником православной веры.
Поражение Новгородцев
Московские грамоты подлили масла в огонь борьбы, полыхавшей в республике. «Литовская партия» усилилась. Её неформальным лидером стала знаменитая Марфа Борецкая, вдова посадника Исаака Борецкого.
Вскоре Иван III, опасаясь прихода к Новгороду Казимира, двинул туда свои войска. Московские отряды получили приказ: жечь и уничтожать на пути все новгородские сёла и города, убивать старых и малых без разбора. Следом за войском не спеша тронулся в путь и сам великий князь. Любопытно, что в поход Иван взял с собой дьяка Степана Бородатого, придворного историка. Тот, оказывается, умел ловко «воротити русские летописцы»: мог найти «давние неправды новгородцев» и обличить их.
В Новгороде также собиралось ополчение горожан. Но войско это было плохо подготовленным. Многие шли на войну без охоты. Владыка Феофил послал свой конный полк, но всадники вели себя пассивно. В итоге новгородцы потерпели поражение под Коростынем, на берегу Ильменя. Взятым пленным новгородцам москвичи отрезали носы и губы, а потом в таком виде отпускали в Новгород: «Покажитесь теперь своим!» Это была акция устрашения в московско-монгольском стиле. Но результат оказался обратным: новгородцы собрали новое войско.
На берегах реки Шелони две армии встретились. Победа в «матерщинном состязании» явно осталась за новгородцами, позже московский летописец так и считал: «Окаянные, — писал он о новгородцах, — как псы лаяли, износя хульные словеса на самого великого князя». Но уверенную победу одержали обруганные москвичи.
Новгородцы, удручённые поражением, стали готовиться к осаде — вооружались, укрепляли стены. Однако настроения веча переменились: сторонников Москвы сразу стало больше, они подняли голову, призывая «баб не слушать», а идти на поклон к великому князю. Владыка Феофил с послами и дарами поплыл через Ильмень к устью Шелони, где стояли великокняжеские шатры. Со слезами на глазах просил Феофил за Новгород.
Удовлетворённый Иван III простил «проступку» неверных новгородцев, сказал им, что «отдает нелюбье свое, унимает меч и грозу в земли». Новгородцы публично отрекались от Казимира, обещали «поставлять» своего владыку исключительно в Москве. На город была наложена чудовищная контрибуция — 14,5 тысяч рублей серебром, а главное — новгородцы признавали своё подданство не только великому князю, но и его сыну. Последнее означало наследственное господство великого князя Московского над Великим Новгородом. Такова была цена поражения на Шелони.