Атака зомби
Язык, как заметил один профессор, — дом бытия. И если вам кажется, что это мелочь, то вы неправы
Тяжело следить за словами, если вокруг творятся настоящие дела, но что делать, привычка, говорят, вторая натура (между прочим, Цицерон сказал, как раз умением красиво сказать и прославившийся, ему за это умение руки вместе с головой отрубили, вот уж признание так признание). Дела — это когда, например, человек выходит из дому, чтобы ехать в Нижний, а его хватают полицейские, везут в ОВД и три часа заставляют смотреть на портрет властителя.
А слова — это когда, например, центральный телеканал или малозаметная районка начинают воспроизводить язык и стиль сорокалетней давности. Или даже восьмидесятилетней. Если написать «восьмидесятилетней» — выйдет красивее, выстроится внятный ряд от эпохи Большого террора, у которого как раз сейчас юбилей, до человека, задержанного возле собственного подъезда. Но нет, слава богу, нет поводов городить красивые ряды, наш террор мелкий и мелочный, страдают единицы, и кончается все чаще штрафом, чем тюрьмой. Нет, язык, на котором вокруг орут, — он из конца семидесятых годов прошлого века, или даже из начала семидесятых, когда Союз уже пах, но еще не до конца сгнил.
Так вот, имея привычку, возможно, порочную, следить за словами, я не первый уже год с радостью коллекционера собираю примеры воскресения этого самого языка. И не первый год я задаюсь вопросом: как, откуда, почему он здесь? Он же сдох, он сделался неприличным, мастера выражаться на нем растворились во времени, просто в силу возраста. Ответа нет, а коллекция все пухнет.
Тут могло бы быть много сравнительно свежих примеров — речи людей государственных, речи обеспеченных телеведущих, речи халтурщиков с культурного фронта… Но эти все и так на слуху, к тому же они отрабатывают корм и, если партия заставит, заговорят хоть по-тарабарски. В их речах нет не только правды, но еще и искренности, которая важнее правды.
Поэтому сегодня давайте со вниманием прочтем текст, посвященный, в общем, хорошему делу и никак не связанный с текущей политикой, из одной районной газеты. Тут, кстати, личное. Газета много десятилетий издается в небольшом городке на границе двух областей, я в этом городке жил ребенком как раз тогда, когда Союз еще только пах, и когда Союз догнивал, и когда Россия начинала расти через эту гниль (черт, а ведь неплохое было удобрение, почему ж в итоге одни сорняки появились?). И читал, конечно, районную газету. Следил за творчеством местных поэтов, способным травмировать не только детскую психику; некоторые строки я до сих пор помню наизусть и вздрагиваю, повторяя. Ну, например: «Ногти без краски есть знак медсестры». Или: «Пьет боярышник очами просочившуюся бель» (не спрашивайте). Рос из Союза вместе с Россией, следил за битвами на