Алексей Агранович: «Секс не может быть толерантным»
Расспросили исполнителя главной роли в фильме «Юморист» о том, как можно убивать словом, почему нам запрещают шутить про секс и зачем снимать кино об уходящей эпохе
Начнем с простого вопроса. Почему вы вообще решили сниматься в «Юмористе»? Все-таки вы не так часто в кино играете.
Это вопрос скорее к режиссеру – Михаилу Идову, почему он решил главную роль отдать мне. Но я согласился по единственной причине – мне очень понравился сценарий. Когда я впервые его прочел, с Мишей вообще не был знаком. А вот продюсера фильма Артема Васильева я знаю очень давно. Если он берется за картину, это тоже критерий качества.
Что вам понравилось в сценарии?
Борис Аркадьев, которого я сыграл, – это тот типа героя, который когда-то убедил меня избрать профессию актера. Рефлексирующий мужчина с кризисом среднего возраста, пытающий разобраться в себе и понять, чего он хочет от жизни, который не в ладах со средой (эдакий чеховский лишний человек) и чувствует себя одиноко и потерянно, хоть у него есть семья. Он еще и конформист, и приспособленец, который хочет признания и успеха. В советские годы про таких персонажей часто снимали фильма – та же «Утиная охота» или «Полет во сне и наяву», а вот в современной драматургии таких характеров нет. И я всегда мечтал сыграть такого героя, и мне наконец-то подвернулся случай. Действие происходит в очень близком по духу периоде – мне тогда было как раз 14-15 лет.
У вас много общего с Борисом?
Да, я знаю этого человека. Вижу его в себе, где-то он сидит.
В фильме много внимания уделяется цензуре. И хотя времена были другие, кажется, сейчас мало что изменилось в этом плане.
Понимаете, цензура в нашей стране существует с незапамятных времен. Это постоянная декорация ко всему, что происходит в России. Пушкин, Радищев, Салтыков-Щедрин. Вспомните фильм «Андрей Рублев», в котором Ролан Быков играет шута. Так вот даже, по сути, клоун сталкивается с запретами и ограничениями. Для России цензура – это вещь понятная. И Советский Союз не исключение. Все эти представители партии, КГБ, допросы, доносы – это некое обстоятельство или даже фон к личной драме человека, который находится в центре сюжета. Такая цензура могла случиться и тогда, и сегодня, и в будущем. Мне кажется, что тип героя, его проблемы и основа всей драмы – довольно вечная история. Классика. Есть такой момент, что рассказывать о каком-то временном периоде, который остался в прошлом, легче. Потому что о каждой эпохе или десятилетии у нас складывается определенное представление, формируются в голове стереотипы и понимание, как тогда собственно жили. Поэтому показывать Россию в 80-е годы прошлого века гораздо легче, чем нынешнюю Россию. Мы уже преодолели этот период, сделали выводы и все для себя решили. Кино про прошлое – оно всегда вне времени. А актуальные фильмы, рассказывающие о том, что происходит здесь и сейчас, очень быстро устаревают.
В конце фильма звучит песня Фэйса, в которой он подводит некий итог – «Шутники и юмористы развалили нам страну». Вы с этим согласны? Как-то не создается впечатление, что Аркадьев развалил страну.