Зоя Богуславская — от первого лица. Отрывок из новой книги воспоминаний писательницы
16 апреля Зое Борисовне Богуславской исполняется сто лет. К этой дате в издательстве «КоЛибри» выходит ее новая книга «Всегда, Зоя! Альбом воспоминаний». Долгий союз с Андреем Вознесенским, дружба с Владимиром Высоцким, Лилией Брик, Майей Плисецкой — Зоя Богуславская создает образные литературные портреты, свидетельствуя об ушедшей эпохе. «Сноб» публикует фрагмент.
Компания по борьбе с космополитизмом все не утихала. Меня не утвердили ни на одну должность, которую мне предлагали. Взяли только внештатно в журнал «Октябрь» (о мистика!) младшим редактором в отдел прозы. Кроме этого, я недолго читала спецкурс по истории искусства в театральном училище, все интенсивнее продолжая писать в стол. Бедный Борис вынужден был слушать отрывки моих сочинений, не поощряя меня особо, но и не препятствуя. И как-то неожиданно меня стали активно публиковать: сначала появилась повесть в «Знамени», затем в «Юности», «Новом мире».
Потом у нас появилась своя небольшая двухкомнатная квартира. Неподалеку был громадный парк, Щербаковская улица только отстраивалась. На лето мы почти каждый год уезжали втроем в Коктебель, Борис учил сына плавать, развивал в нем мужские черты. Бывало, вел с ним вполне взрослые беседы….
Я стала в «Советском писателе» старшим редактором. Меня взял внештатно к себе Михаил Борисович Храпченко*. Так что для моей карьеры важны были Леонов и Храпченко. Михаил Борисович обожал Леонида Леонова, и он действительно был несказанно талантлив.
* Советский литературовед, специалист по истории и теории литературы и творчеству русских писателей XIX века.
Храпченко поручил мне «провести беседу с Леоновым о природе писательского творчества». Храпченко, боготворивший Леонова, подчеркнул, что писатель всегда ему отказывал, но теперь удалось его уговорить с условием, что беседу с ним проведу я. «Он тебе доверяет, — сказал шеф, знавший о будущей книге**, — а это дорогого стоит».
** Зоя Богуславская писала книгу о Л. Леонове.
…Согласие Леонова дать в журнал хоть какой-нибудь материал было для редакции успехом знаковым. Классик печатался редко, свои романы и пьесы отдавал в «Новый мир», в другие журналы как исключение. «Откомандировав» меня к Леонову, Храпченко напутствовал: «Не отпускай его, работай до тех пор, пока все не будет готово». С тем я и должна была отправиться к Леонову. И надо же такому случиться, что на следующий день я тяжело заболеваю. Температура зашкаливает за сорок. Храпченко мне этого не простит, последний шанс утвердиться в журнале потерян.
Накачавшись лекарствами, почти теряя сознание, я пыталась в течение нескольких дней «разговорить» классика, наводила его на темы, которые мне казались значительными для него, сенсационными для журнала. И ни о чем не пожалела — Леонов оказался исключительно интересным собеседником. Его мысль, петляя по странным извивам памяти, порой уходила глубоко, и появлялись интересные размышления, абсолютно новые и совершенно необычные. Как могла, я старалась будоражить его воображение, спровоцировать его на комментарии к некоторым ситуациям его книг и моментов биографии. Это было такое наставление писателям, и в результате сложился ликбез про то, что есть писатель. Он мне позволил записать свой мастер-класс.