Gesamtkunstwerk с конями
Как Александр Медведкин отдал всю власть над Москвой народу
В 1938 году был закончен и тут же запрещен фильм Александра Медведкина «Новая Москва», представлявший архитектуру сталинской Москвы утопией, изготовленной силами народного творчества. Григорий Ревзин рассказывает об этой картине и выдвигает предположения о возможных причинах несовпадения сталинистского произведения со сталинскими представлениями о том, каким ему следует быть.
В отношениях со Сталиным были случаи, когда люди, всеми силами своей души стремящиеся угадать и предугадать его желания, по непроясненным причинам трагически попадали впросак. Никто до конца не понимает, что случилось с пламенным сталинистом Михаилом Кольцовым, почему Михаил Булгаков провалился с пьесой о юности Сталина «Батум», что привело к падению автора Дворца Советов Бориса Иофана. Запрет открывает перед потомками окно возможностей — начинается поиск скрытых смыслов, двойных прочтений, полунамеков,— все зыбко, но позволяет увидеть величие опального мастера и глубину его отвергнутого замысла. Это фон, на котором, как мне кажется, интерпретируется творчество режиссера Александра Медведкина в истории отечественного кино.
С одной стороны, это был советский коммунист каких мало. Как режиссер он вышел из Первой конной армии, где был политработником, потом работал в «Госвоенкино», в начале 1930-х организовал «Кинопоезд» — производство короткометражек на стройках первых пятилеток и коллективизации, в середине 1930-х производил немые агитационные фильмы, во время войны руководил военными киногруппами, после производил агитационные мультфильмы, разоблачающие империализм. Народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена Ленина (дважды), ордена Октябрьской революции, ордена Красного Знамени и других советских орденов ниже рангом.
С другой стороны, это чемпион по запретам. Фильм «Счастье» («Стяжатели», 1934), сатирический лубок антирелигиозного содержания, выпустили в прокат, но быстро убрали, в 1938 году легла на полку «Новая Москва», в 1949 году мультфильм «Скорая помощь», разоблачающий американскую помощь Европе (план Маршалла). Соответственно в киноведении он превратился в фигуру сравнительно культовую, особенно после того, как Крис Маркер, французский документалист и герой революции 1968 года в Париже, объявил себя его продолжателем и снял о нем двухчасовой документальный фильм «Гробница Александра, или Последний большевик» (1992). В творчестве Александра Медведкина обнаружились ценнейшие залежи авангардной поэтики плюс личные черты — несколько солдатский юмор и обескураживающая искренность.
Как человек далекий от кино, я вынужден просто согласиться с высокими оценками достоинств языка Александра Медведкина, данными киноведами. Меня интересует только его фильм «Новая Москва». Это произведение, в котором сталинская Москва превращается в утопию.
Честно скажу, не знаю, за что товарищ Сталин это запретил. Более просталинский фильм трудно изготовить. В нем три раза целиком звучит одна и та же песня о Москве со словами Михаила Исаковского: «Москва окрыляет любого из нас / И учит работать и жить. / И тот, кто в Москве побывает хоть раз, / Не сможет ее позабыть! / В ней сила народа, в ней Сталин живет, / И с ним наша радость ясна, / И всюду зовут нас вперед и вперед / Его боевые дела!» Профили Ленина и Сталина, как на партбилете, горят в небе московского карнавала, куда прибывают герои из далекой таежной деревни. Статуя Сталина на входе в канал имени Москвы (1937 год, скульптор Сергей Меркуров; уничтожена в 1962-м) в фильме показывается, а симметричная статуя Ленина — нет. Представление плана реконструкции Москвы — главный сюжет фильма — комсомолка Зоя (Нина Алисова) начинает словами: «Этот план выдвинул великий Сталин!» Итоговый затяжной поцелуй Зои с главным героем Алексеем (Даниил Сагал) проходит строго на фоне портрета вождя в иконографии «Сталин с нами». Чего еще-то надо? Кстати, в рисунке роли Нины Алисовой киноведы находят много общего с Одри Хепбёрн в «Римских каникулах», снятых в 1951-м. Воистину запрет фильма уводит профессиональную рефлексию в самом непредсказуемом направлении.
Каждому, когда-либо делавшему презентации архитектурных проектов для заказчика, видно, что показ Новой Москвы в фильме сделан здорово. Художником-постановщиком был Валентин Кадочников, муж Нины Алисовой, ученик Сергея Эйзенштейна (он потом отправится с «Мосфильмом» в эвакуацию в АлмаАту, будет откомандирован киностудией на заготовки саксаула и в 1942-м погибнет на этой лагерной работе — Владимир Луговской, приехавший в Алма-Ату и увидевший гроб Кадочникова, был так потрясен, что написал об этом большую поэму, которая вошла в книгу «Середина века»). Это сложные монтажные сьемки. Уже построенные к моменту съемок здания появляются постепенно — сначала виды старой Москвы на том месте, где они стояли, потом иногда сцены стройки, иногда взрывы, и из этого вдруг возникают гостиница «Москва», Северный Речной вокзал, улица Горького. Это не данность, они возникают на глазах у зрителя, так, что потом еще не возникшие, еще только задуманные здания — юго-запад, площадь Маяковского, Ленинский проспект, Фрунзенская набережная — кажутся такими же, уже строящимися и как бы даже существующими.