Б — Болотная
Юрий Сапрыкин о том, как мы попали в Большую историю и справились с ней
Протестная кампания под лозунгом «За честные выборы» начинается в декабре 2011 года после выборов в Государственную Думу, когда наблюдатели на избирательных участках сообщают о многочисленных нарушениях в ходе голосования. Первый митинг проходит в Москве на Чистых Прудах 5 декабря 2011 года, переломным становится неожиданно массовый митинг 10 декабря на Болотной площади (давшей неформальное название и всему протестному движению), самым многочисленным — митинг на проспекте Академика Сахарова 24 декабря: в нем принимает участие, по оценкам организаторов, до 120 тысяч человек. Помимо Москвы протестные акции в декабре 2011-го проходят в 99 городах России. Шествие 6 мая 2012 года заканчивается столкновением с полицией, по итогам акции возбуждено более 30 уголовных дел, многие обвиняемые приговорены к лишению свободы сроком от 2,5 до 4,5 лет. «Болотные протесты» стали самыми массовыми в России XXI века и привели к «консервативному повороту» во внутренней политике 2010-х.
Этот текст — часть проекта Юрия Сапрыкина «Слова России», в котором он рассказывает о знаковых событиях и именах последних двадцати лет и о том, как эти явления и люди изменили нас самих.
Контекст
5 декабря 2011 года стало известно, что по итогам прошедших накануне выборов партия «Единая Россия» получила в будущей Думе 238 мандатов (против 315 в парламенте предыдущего созыва). Результаты «Единой России» в Москве, по данным «Газеты.Ru», почти вдвое превышают ее же результаты согласно экзит-поллам; в соцсетях распространяется фрагмент выпуска новостей канала «Россия-24», согласно которому в Воронежской области проголосовало 146% избирателей. Президент РФ Дмитрий Медведев на встрече с общественным комитетом сторонников назвал прошедшие накануне выборы «абсолютно честными и справедливыми»; глава комитета Михаил Абызов подтвердил: «выборы прошли демократично, политическая система стала более конкурентной». Премьер-министр Владимир Путин на заседании президиума правительства заявил, что результаты «Единой России» «дают возможность стабильно работать, обеспечивая ритмичность и стабильность». Вечером 5 декабря 2011 года на Чистых Прудах состоялся митинг «За честные выборы», собравший, по разным данным, от 5 до 15 тысяч участников. Митинг закончился стихийным шествием по направлению к Лубянке, которому преградила путь полиция; было задержано более 300 человек.
Когда историки будущего захотят выяснить, с чего все началось, у них под рукой будет готовый ответ: прошли выборы, на них были замечены фальсификации, возмущенные люди вышли на улицу. История, взятая в ее самой доступной, ученической форме, пользуется однозначными ответами и простыми формулами, и по поводу Болотной уже спустя десятилетие есть устоявшийся набор, бери да пользуйся: наблюдатели зафиксировали нарушения, люди вышли на улицу, лидеры слили протест под вискарь. Человек, пытающийся уточнить детали или восстановить контекст, выглядит на этом фоне непроходимым занудой; вообще, первое, чему нас учит история — не какая-то абстрактно-всеобщая, а пережитая только что, зафиксированная в тысячах постов и твитов,— никто ничего не помнит. И не хочет вспоминать.
Я вот тоже не помню, с чего все началось — с дела майора Евсюкова, устроившего под видеокамерами шутинг в супермаркете? Со смерти юриста Сергея Магнитского — и чудовищных хищений из бюджета, которые Магнитский пытался разоблачить? С постов в ЖЖ Навального — тогда еще миноритария госкомпаний, вскрывающего многомиллиардные откаты и распилы? С автокатастрофы на площади Гагарина, где мерседес вице-президента ЛУКОЙЛа, выскочив на встречку, отправил на тот свет двух уважаемых женщин-врачей (и ему за это ничего не было)? Так или иначе, уже к началу 2010-го цепочка следующих друг за другом сюжетов — которые становятся вирусными хитами интернета — складывается в цельную картину: безнаказанность силовиков и чиновников представляет угрозу для граждан. «Принцип выживания в подобном государстве: не искать ни в чем смысла. В противном случае знакомство с лентой новостей в рунете быстро превратится в психоделический бэд-трип. Человек испытывает каскад ярких негативных эмоций: страх, ужас, шок, возмущение, но найти причинно-следственные связи в происходящем при этом не может»,— пишет Андрей Лошак в колонке «Закоротило» на сайте OpenSpace: текст о том, как начальство и полиция окончательно потеряли берега, а общество учится этому беспределу противостоять, бьет все рекорды просмотров. Параллельно с надеждами на «модернизацию», свойственными медведевскому периоду, мир для людей «из интернета» — составляющих социальную базу этой модернизации — все больше делится на «мы» и «они»: «они» воруют и убивают, их за это невозможно привлечь к ответу, «мы» не должны это терпеть.
Весь следующий год те самые «мы», впадающие в ярость при чтении новостей, пытаются заявить о себе как об обществе — складываясь в те или иные конфигурации, которые могли бы противостоять нестерпимому. Точкой сборки становятся два сюжета: борьба с «мигалками» и защита Химкинского леса. Проблесковый маячок на крыше авто — понятный символ и привилегий, и безнаказанности: лента переполнена сообщениями о том, как очередной полицейский сбил прохожего и ушел от ответа, в соцсетях шерят снятые на телефон видео — обычный юзер не пропустил машину с мигалкой, а потом еще выдержал нападки озверевшего водителя; московская интеллигенция заводит обычай прикреплять к крыше автомобиля пластиковое детское ведерко, похожее на мигалку,— безобидно протестуя против произвола и высмеивая его носителей; участник арт-группы «Война» Леня Е*нутый, надев синее ведро на голову, бросается на капот мерседеса под Большим Каменным мостом — и это тоже снято на видео и тоже разлетается по соцсетям. Что до леса, о нем общество узнает от жительницы Химок Евгении Чириковой: парк, где она гуляет с детьми, собираются вырубить при строительстве платной дороги до Петербурга, контракт на строительство получила компания Аркадия Ротенберга, и, ввязавшись в борьбу за сохранение леса, Чирикова тут же оказывается в оппозиции власти как таковой. Летом 2010-го в лесу возникает стихийный лагерь протестующих, московские анархисты и антифа забрасывают дымовыми шашками здание химкинской администрации, митинг в защиту леса на Пушкинской с хедлайнером Шевчуком собирает рекордное число участников (целых пять тысяч), а в самом лесу проходит оппозиционный форум «Антиселигер». Где-то рядом арт-группа «Война» переворачивает в рамках художественной акции полицейскую машину, а затем рисует огромный член на Литейном мосту, прямо под окнами петербургского управления ФСБ,— и получает за это «Инновацию», что-то вроде госпремии в области современного искусства. Менее артистичные активисты, договариваясь через интернет, едут тушить лесные пожары или искать пропавших детей — и сталкиваются на месте с равнодушием властей и полиции.