«Ведьмы» Роберта Земекиса: очень детское кино
В прокате «Ведьмы» Земекиса, оказавшиеся таким же лопоухим чудом, как и «Дамбо» Тима Бертона, — абсолютным торжеством просчитанного наива. И фильмом, на котором сертифицированные взрослые будут хоть и с умилением, но зевать, и чем дальше, тем громче. Зато дети здесь вдоволь повеселятся и побоятся. А еще тут невероятные Октавия Спенсер и Энн Хэтэуэй!
В 1968 году в Алабаме жил-был чернокожий мальчик (Джазир Бруно), который потерял в автокатастрофе родителей и оказался под крылом у бабушки (Октавия Спенсер), предположительно — белой ведьмы. Она объяснила ему, что у Бога на всех есть план, а для тех, кто этот план пока не распробовал, у бабули всегда найдется вкуснейший пирог из кукурузной муки — и с его помощью можно переварить любые беды. Мальчик рядом с бабушкой оттаял и даже начал нет-нет да смеяться. Но потом в городе появилась черная ведьма — и решила по ведьминой привычке превратить мальчика в крысу. Бедное афроамериканское семейство рассудило, что от злых чар нужно прятаться в самом неприступном месте на свете — дорогущем отеле для белых привилегированных богачей с эксцентричным управляющим (Стэнли Туччи) и высокими потолками. Но как-то так вышло, что именно в эти дни и именно в этом отеле собрались на корпоратив все ведьмы запада во главе с самой страшной, веселой и жестокой. Ее играет Энн Хэтэуэй, в мертвенно-белом гриме, с чеширской (сказывается школа Бертона) улыбкой, черными как ночь глазами и шрамом от уха до уха, — и играет так, что половину из четырех всеми любимых актеров-Джокеров можно отправлять в отбой.
Рассказы Роальда Даля (а «Ведьмы» — вторая с 1990 года экранизация текста классика) — как лакричные конфеты: опасные на вид, сладкие при первом укусе и горькие в неизбежном финале. Дети в них частенько оказываются в бедах, с которыми не справиться и взрослым. Добро торжествует не всегда, потому что писатель считает, что ребенок достоин знать правду. А в рассказах, не рассчитанных на подростков, герои и вовсе решают проблемы мясницкими тесаками — как, например, в «Агнце на заклание», где месть стала блюдом, которое подают горячим (и с человеческим трупом внутри). Новелла Квентина Тарантино в «Четырех комнатах», где хлыщ из Голливуда на спор отрубает себе палец, — на самом