Айфон, выйди вон
Герои «Татлера» рассказывают, как борются в семье с игроманией, зависимостью от соцсетей и гаджетов. И борются ли.
Корнелия Поляк
Совладелица продюсерской компании Hoodyakov Production, мама блогера Тони Худяковой
Я вижу плюсы в том, что моя одиннадцатилетняя дочь ведет аккаунт в инстаграме (261 000 подписчиков). Во-первых, она пишет тексты. Причем мы условились: они должны быть без ошибок. Сначала посты проверяли мы с мужем (клипмейкер Павел Худяков. — Прим. «Татлера»), сейчас она сама гуглит правила орфографии. Во-вторых, Тоня научилась обрабатывать фотографии — корректирует цвет и свет, освоила специальные программы. О живописи Тоня тоже узнает благодаря соцсети: ребенок не всегда готов взять в руки альбом по искусству, а посты с картинами в ленте запомнит.
Но есть и существенный минус — ребенок постоянно на виду. На улице к нам подходят незнакомые люди и задают вопросы так, будто активно участвуют в жизни Тони. Бывает, что в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) она сталкивается с шокирующей информацией: узнала, например, как живут брошенные близкими люди в домах престарелых. Тоня видит посты о бездомных и раненых животных и, естественно, всех хочет забрать к себе. Мы с ней каждый такой случай обсуждаем.
А вот к негативным комментариям Тоня выработала иммунитет. И все же мы блокируем около пятисот аккаунтов в день — когда видим, что комментарии содержат нецензурную лексику или оскорбления. Я делаю это скорее не из-за Тони (уверена, она такие вещи воспринимает адекватно), а из-за ее подписчиков-детей, за которых мы тоже чувствуем ответственность. Тоне мы запрещаем только две вещи: заходить в «директ» до того, как мы его проверим, и в раздел «Популярные».
О том, что такое предательство, грубость и шантаж, дочь узнает не в интернете, а в школе. Приносит домой такое, что становится страшно от того, чем живут дети вокруг.
Александр Винокуров
Владелец телеканала «Дождь»
К интернету мы с женой (соосновательницей «Дождя» Натальей Синдеевой. — Прим. «Татлера») относимся как к чему-то неизбежному. Мы понимаем, что всем — и детям, и взрослым — стоит уделять меньше внимания социальным сетям. Однако конфликты по этому поводу у нас в семье случаются регулярно. Хотя жестких правил мы все равно не устанавливаем. Я вообще не очень люблю правила. Конечно, мы стараемся объяснять детям, что есть ситуации, когда в телефоне желательно не сидеть — например, за столом во время ужина.
Странно пытаться спрятать от детей весь негативный контент — глупые слова, секс. Чем больше мы пытаемся защитить их от такого контента, тем выше интерес к нему. У моей девятилетней дочки Александры есть инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), но она им не очень интересуется.
Снежанна Георгиева
Совладелица компании «Золотая Балка»
В нашей семье вопрос информационной безопасности стоит достаточно остро. В детских комнатах ограничен доступ в интернет — старшая дочь Софико (ей четырнадцать) может им пользоваться только в то время, когда делает уроки: репетитор ведет занятия по скайпу. У Софико, конечно, есть страница в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), но она принципиально не размещает там фотографии, только свои рисунки. Самое удивительное: я об этом не просила и на подобную сознательность даже не рассчитывала. У младшего сына Георгия из гаджетов только айпад, на который скачаны развивающие игры, одобренные нами и преподавателями. К интернету планшет не подключен — кому нужен «Гугл» в восемь лет? Правда, от негативного опыта это нас не застраховало. В шесть лет Гоша впервые увидел порноролик — видео показал мальчик из подготовительной группы. Гоша не особенно понял, что происходит, и рассказал мне все, как только пришел домой. Отреагировала я, конечно, эмоционально — меня успокаивала подруга Света Захарова, которая чуть раньше узнала, что такое быть мамой мальчика. Света сказала: «Не руби сплеча! И с родителями этого мальчика беседу тоже проводить не надо. Давай сразу обратимся к руководству школы, пусть оно за это отвечает». Подруга оказалась права — я не знаю, какие меры предприняло руководство, но в наш класс этот мальчик не поступил.
Карина Добротворская
Медиаменеджер, исполнительный директор департамента развития брендов компании Condé Nast International
Я вообще склонна к контролю и ограничениям — люблю разного рода правила и жесткие рамки. Но, по-моему, в случае с компьютерными играми, телефонами, социальными медиа запреты не работают. Дети все равно до них дорываются. Мы априори считаем весь этот дигитальный мир злом: нам кажется, что он отупляет и разделяет людей, а детям кажется, что он их развивает и сближает. Мерить интеллектуальное и эмоциональное развитие ребенка нашими критериями, наверное, не стоит, критерии ведь тоже меняются. Дети так живут, так дружат, так общаются, так учатся и так потребляют жизнь. Это их право, их реальность. Я верю, что дети сами разберутся, как в этом потоке правильно лавировать. Тем более что окружать их будут такие же люди, как они. Лишать их современных средств коммуникации значит обрекать на одиночество.