Александр и Лиза Цикаришвили
Художник и куратор Александр и Лиза Цикаришвили — активаторы и акторы новой волны петербургского искусства. Александр виртуозно организует вокруг себя локальную арт-сцену (два самых сильных художественных объединения последних лет «Север-7» и переродившиеся из него «Цветы Джонджоли» — его рук дело) и придумывает новые жанры, а Лиза дает всему этому определения. Например, «земляную живопись» мужа она называет «медиаархеологией современности». На только что открывшейся must-visit выставке в Marina Gisich Gallery «Голем и Ржавая Машина» Александр выступает в новой роли поэта и прозаика, иллюстрируя свои тексты за последние 20 лет, а Лиза отвечает за оформление.
Голем, русская троплкалия и фиаско коллекционеров
Вы создали проект «Цветы Джонджоли», в который на данный момент входят самые резонансные арт-имена Петербурга — вы с Лизой, анонимный художник Грехт и некоторые приглашенные авторы, например Константин фон Рибен и Юлия Мортис. Как вам удается сохранять коллективность, при том что каждый участник — востребованный художник?
АЛЕКСАНДР: Наш проект строится по принципу arts & crafts, искусства и ремёсла. У нас уже есть картины и текстиль, а сейчас мы начинаем создавать концептуально насыщенную мебель. Как в деревне, мы ко всему подходим коллективно. Вот ты сделал что-то, а на следующий день другой художник переиначил это или замазал. И так каждый день: деконструкция и сборка. Мне нравится, когда кто-то внедряется в мою работу, она — одна из...Но работать четверкой у нас не получилось, все перессорились. Как на Вавилонской башне, мы говорили на разных языках, и оказалось, не все могут заниматься творчеством в группе. В составе был еще Ваня Чемакин, но он добровольно вышел из проекта, хотя очень много для него сделал. Тем не менее мы с «Цветами Джонджоли» продолжаем, готовим наш первый показ — аллюзию на «фэшн», где модели будут стоять на подиуме в некой срежиссированной ситуации. ЛИЗА: Искусство формулируется в коллективности. Мне всегда нужен кто-то, с кем я могу вести диалог. Иначе погружаюсь в паранойю и не понимаю, брежу или нет. Авторам, которые держатся за «право творца», сложно это принять, но мы стараемся иронично к этому относиться. Мы постоянно всё переделываем и перешиваем, у нас нет завершенных работ.
АЛЕКСАНДР: У меня есть мечта. Коллекционер Сергей Лимонов (основатель фонда Limonov Art Foundation в Петербурге. — Прим. ред.) купил у Игоря Маркина (коллекционер и основатель музея ART4 в Москве. — Прим. ред.) мою картину «Коллекционер», а я бы хотел сейчас его всего замазать землей, он так должен существовать.
ЛИЗА: Отдельная работа не так важна, как важен контекст и перекличка художественных языков. Фиаско коллекционеров состоит в том, что они приобретают совсем не то, что является истинным дискурсивным полем.
Тем не менее в Marina Gisich Gallery вы прямо сейчас показываете литературно-музыкальный проект «Голем и Ржавая Машина», где Саша выступает как писатель и поэт, а Лиза как художник по текстилю.
АЛЕКСАНДР: На этой выставке я обращаюсь к мифологическому антропоморфному существу Голему, созданному из земли и глины. На своей первой персональной выставке «Рита Голем» в 2017 году в галерее Navicula Artis я с ним уже взаимодействовал. В «Големе и Ржавой Машине» я выставил и озвучил свои тексты и стихи, собранные за 20 лет. Еще на выставке есть «говорящие» скульптуры, триптихи с образами бабушки, скрепленные цепями и напечатанными на ткани фотографиями, а также видео-арт, созданный на базе моего стихотворения искусственным интеллектом. Стихи мои часто имеют абсурдистскую обэриутскую форму и посвящены лирическому переживанию текущего момента. Меня интересует аудиографика: я не только пишу саундтреки к выставкам, но и с Егором Федоричевым и Петром Скворцовым мы образовали музыкальную группу «Волчья математика».
