Книга Себастьяна Хафнера о предвоенной Германии «История одного немца» была написана в 1938-м, а вышла только в 2000-м, став сенсацией. Сегодня она доступна и на русском благодаря переводу Никиты Елисеева, который рассказал «Снобу», почему россиянам ее нужно читать обязательно.

СНОБСтиль жизни

История

Себастьян Хафнер: зябко, стыдно и освобожденно

Книга Себастьяна Хафнера о предвоенной Германии «История одного немца» была написана в 1938-м, а вышла только в 2000-м, став сенсацией. Сегодня она доступна и на русском благодаря переводу Никиты Елисеева, который рассказал «Снобу», почему россиянам ее нужно читать обязательно.

Интервью ~ Федор Дубшан | Фотографии ~ Алексей Костромин

Раймунд Претцель родился в 1907 году в Берлине, и быть бы ему достойным сыном своего почтенного отца, известного педагога – скромным прусским чиновником, на досуге, может быть, пишущим стихи. Но история XX века потребовала прозы. И вообще перекроила этот план, как и все другие планы, – по-своему. Ребенком Раймунд с увлечением следил за сводками с фронтов Первой мировой. Подростком вместе со всеми немцами переживал дикие политические и экономические конвульсии Веймарской республики, инфляцию, лихорадочный разгул нуворишей, постоянные стычки и попытки переворотов. Юношей, молодым судебным чиновником встретил рождение Третьего рейха. Будто вокруг какого-нибудь молодого героя Гофмана, вокруг Претцеля начинают происходить довольно страшные чудеса. Он получает опыт существования в пространстве, из которого систематически откачивается воздух всякой свободы. Видит первые антисемитские акции и убийства политических оппонентов. Учится прятаться в парадных, когда мимо маршируют штурмовики, – чтобы не кричать «хайль» и не быть избитым. Сталкивается с пустотой и отчаянием, окружившим его друзей-евреев. Наконец, сам вынужден ехать на курсы военной подготовки для начинающих юристов, маршировать по плацу, петь нацистские песни… Кто-то приспосабливается к такой среде. Претцель не смог.

В 1938 году Раймунд вместе со своей невестой-еврейкой эмигрирует в Англию, начинает заниматься журналистикой там под новым именем. Так рождается Себастьян Хафнер – фамилия взята в честь его любимой 35-й «Хаффнеровской» симфонии Моцарта.

Псевдоним нужен был не из творческих соображений, конечно, а из беспокойства о безопасности семьи и друзей, оставшихся в Германии.

В Лондоне он пишет воспоминания о своей жизни – «Историю одного немца». Жизнь пока недлинная, но насыщенная историей более, чем, наверное, хотелось автору.

Само название книги звучит подчеркнуто скромно. «История одного немца» – ну, казалось бы, о чем тут говорить? «Не слишком значительного молодого человека», «домашнего мальчика» – как автор сам себя аттестует в тексте. Конечно, сразу приходит на ум «маленький человек», характерный персонаж русской литературы, которую любили в семье Претцелей.

Но при всей скромности Претцель-Хафнер настойчив. Так же скромно, но уверенно он заявляет: «серьезный читатель не потратит свое время зря, если познакомится с моей частной историей». Свою типичность и неприметность он видит как свой главный инструмент – возможность понять, почему миллионы таких же типичных немцев уснули в демократии, а проснулись посреди диктатуры.

Динамика между личной скромностью, смирением даже – и в то же время внутренней стойкостью, вдумчивым последовательным сопротивлением давлению среды.

Свет книга увидит только в 2000-м, через год после смерти Хафнера. Ее опубликовал сын, Оливер Претцель.

На русский язык ее перевел петербургский критик, публицист, библиограф Никита Елисеев. Четыре года ушло на перевод, еще десять – на то, чтобы найти издателя. Наконец этой осенью «История одного немца» вышла и в России – в Издательстве Ивана Лимбаха.

Мы встретились с Никитой Елисеевым и поговорили об истории книги, автора и о большой истории – которая объединяет нас всех.

Никита Елисеев – переводчик книги Себастьяна Хафнера «История одного немца».

Никита Львович, как вы вообще наткнулись на Хафнера?

Дело было в Публичной библиотеке, в 1983 году, когда я пропускал книжки в спецхран. Ко мне в руки попала книга абсолютно неизвестного мне человека, Себастьяна Хафнера. «В тени истории», сборник его исторических эссе. Я начал ее читать – и был потрясен. Немецкий я знаю не слишком хорошо. А тут вижу, что текст непростой – он насыщенный, интересный, парадоксальный. При этом очень ясный.

Дело в том, что в юности он – еще Раймунд Претцель – мечтал быть поэтом. Читал серьезных немецких лириков: Рильке, Гофмансталя. А это полезно – постижение сложных языковых проблем через поэзию.

Правда, его отец, несмотря на огромную любовь к литературе, не желал, чтобы сын занимался «неосновательным делом». И посоветовал ему поступить на юридический. А ведь это Пруссия. Там дети довольно рано начинают работать – но слушаются родителей до конца дней. Российского инфантилизма – «Я весь такой свободный, но беру у тебя деньги» – у пруссаков в заводе не было. Наоборот: «Я уже зарабатываю, но если папа говорит “Так не поступай” – я папу слушаюсь».

Хафнер послушался отца, стал хорошим юристом, работал в прусском верховном апелляционном суде. Отсюда – очень четкие юридические формулировки. Настоящая юриспруденция приучает человека к точности.

А потом он еще стал писать на чужом языке...

Да, в Лондоне он стал колумнистом в «Обсервере». То есть выучил английский с нуля и работал в иноязычной среде. Тут нужно было учиться работать с чужим языком как с материалом, излагать на нем сложные проблемы четко и коротко. Колонка – пять тысяч знаков, крутись, как хочешь.

И все это вместе выработало его замечательный стиль – прозрачный, с неожиданными формулировками. Он пишет понятно об очень трудных вещах, притом пишет красиво. Вот я беру, например, «Рассуждения аполитичного» у Томаса Манна – или что-нибудь Гегеля. И увядаю: ничего не понять. А открываю Хафнера – и понимаю, что человек не ерунду болтает, а пишет что-то важное и умное. Это же приятно – почувствовать, что я не дурак, что со мной разговаривают не о «фраере дерзком, мента завалившем по малолетке в Тагиле», а о серьезных проблемах, притом на равных.

В результате получается великолепная журналистская проза. Не зря он хотел заниматься поэзией – журналисты вообще очень близки к поэтам.

В общем, я от Хафнера был в восторге. Запомнил эту фамилию, это лицо с тяжелым взглядом. В книге была его фотография: угрюмый, лысый, суровый старик, типичный пруссак.

А когда в годы перестройки стали активно печатать замечательного историософа Михаила Гефтера, выяснилось, что он охотно цитирует Хафнера и считает его книгу о Ноябрьской революции 1918 года в Германии лучшей. Я снова обратил на него внимание. Выяснил, что он вдобавок автор первой немецкой биографии Черчилля, биографии Бисмарка... Тогда он был еще жив.

А в 2002 году я был в Веймаре. Зашел в книжный – и на самом видном месте стояла книжка Хафнера Geschichte eines Deutschen – «История одного немца». Она была в топ-листе продаж.

Самое забавное, что меня привлекла фотография. На этот раз там был красивый молодой парень. И я просто ахнул – вдруг понял, как жизнь побила человека. На позднем фото – трагическое лицо, печальные глаза. А здесь – ну просто Дориан Грей.

Я схватил книгу, заплатил семь евро и стал читать, не отлипая. Потом я прочел и «Пруссию без легенд», и самый известный его текст – «Примечания к Гитлеру». Но «История одного немца», которую он написал первой, по-моему, лучшая.

А как он дошел до мысли об этих мемуарах?

Пока он думал, на что в Англии жить, знакомый, немецкий эмигрантский издатель Вартбург, как раз и посоветовал ему написать воспоминания.

В 1938-м Хафнеру был всего тридцать один год. Сперва он отбивался. А потом Вартбург сказал ему: ты видел Первую мировую, ты видел революцию, видел инфляцию, видел канун нацизма и видел сам нацизм. Тебе есть что вспомнить и о чем рассказать.

И когда начинаешь читать книгу, сразу видно, что этот молодой человек обладал очень сильным политическим умом. В принципе, он предсказал все. Например, то, что Вторая мировая абсолютно неизбежна. Правда, он ошибся в дате. Думал, что война начнется в 1941–1942-м.

Из чего это ясно?

Книга осталась незаконченной, в ней всего три большие главы: «Пролог», «Революция» и «Прощание». А по сохранившемуся плану видно, что предполагалось еще несколько глав, которые он и собирался к 1941 году окончить. Выпустить книгу в канун войны. Конечно, как журналист он понимал, что если бы такое сочинение вышло перед войной, то оно сделалось бы бестселлером.

Но человек предполагает, а история располагает: война началась в 1939-м. Хафнера, как человека с немецким паспортом, арестовали и интернировали. И уже ставший его другом главный редактор «Обсервера» лорд Астор метался по всем инстанциям и объяснял: Хафнер бóльший враг нацизма, чем вы. Потому что между собой вы Гитлера ругаете, но восхищаетесь, как он хорошо решил проблему преступности. А Хафнер не согласен даже с этим.

Его выпустили. Но в 1939 году выпускать в Англии книгу на немецком языке о проблемах немецкого интеллигента – в тот момент, когда на Лондон сыплются бомбы с немецких бомбардировщиков, заправленных, кстати сказать, бакинской нефтью, – было как-то некстати.

Поэтому книжку он положил в стол и продолжил карьеру колумниста. Заработал себе имя в Англии, одну книгу даже написал по-английски: «Доктор Джекил и мистер Хайд: история немецкой души».

В 1952-м Хафнер вернулся в Германию. Своему сыну, Оливеру Претцелю, он говорил, что у него есть неопубликованный роман. Он имел основание называть это именно романом – потому что поменял имена своих героев и некоторые детали. Например, его отец в действительности был очень видным педагогом, директором одной из крупнейших берлинских рабочих школ. В книге он – тоже юрист. Про своего брата, видного немецкого медиевиста Ульриха Претцеля, Хафнер вообще не пишет. Одну женщину он разбил на двух персонажей. В общем, пошел на много уловок, чтобы никто не догадался. Это помогло тем, кто остался в Германии, – и помогло Хафнеру: у него действительно получился такой странный реалистический роман.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Колонка издателя Колонка издателя

Искусственный интеллект подразумевает вторичность

СНОБ
Вечное сияние Вечное сияние

Вся Москва в ноябре была увешана афишами с ее лицом: спешите видеть «Живое интервью» с Катрин Денев в Доме музыки. Перед концертом с великой звездой французского кино пообщался Сергей Николаевич.

СНОБ
Сплю и вижу Сплю и вижу

Учимся понимать и расшифровывать свои ночные грезы

Лиза
Смартфоны как наркотик Смартфоны как наркотик

Возникает ли зависимость от смартфона? В то время как специалистами ведутся споры на эту тему, индустрия приложений уже давно применяет на нас психологические приемы.

CHIP
«Почему вы хотите завоевать весь мир?» «Почему вы хотите завоевать весь мир?»

Страх ядерной войны между США и СССР был настолько высок, что передался детям

Дилетант
Великий инквизитор Великий инквизитор

Российский GQ отправился в Испанию XV века, чтобы узнать, как снимался фильм «Кредо убийцы» (в прокате с 5 января) и как он изменит карьеру Майкла Фассбендера. Еще как изменит.

GQ
Меня учили быть смелой Меня учили быть смелой

В этом году у супермодели Натальи Водяновой две громких «премьеры». Она в пятый раз стала мамой и создала Рождественскую коллекцию макияжа Shalimar в соавторстве с креативным директором Guerlain Оливье Эшодмезоном.

Домашний Очаг
Лос-Анджелес 2016 Лос-Анджелес 2016

Несмотря на солидный возраст, автосалон в Лос-Анджелесе получил статус международного лишь в 2005 году. Однако похоже, что именно эти коротенькие 10 лет стали переломными в его вековой истории. Потому что теперь калифорнийские смотрины по значимости премьер могут посоперничать с главной североамериканской выставкой в Детройте.

АвтоМир
За яв­ным преимуществом За яв­ным преимуществом

Юлия Высоцкая — о семье, отдыхе и Венецианском фестивале

Glamour
Полет нормальный Полет нормальный

Двадцать шесть лет, год в статусе премьера Большого театра. Все главные роли в основных балетах страны – его: Спартак, принц Зигфрид и Роберт в «Лебедином озере», Курбский в «Иване Грозном», Хозе в «Кармен-сюите». Денис Родькин рассказал «Снобу» о конкуренции, отношении к творческим неврозам и имиджу в соцсетях.

СНОБ
100 са­мых-самых 100 са­мых-самых

Большая Светская Энцикло­пе­дия Tatler.

Tatler
Чьи пушки стреляют в кино? Чьи пушки стреляют в кино?

Как оружие оказывается на съемочной площадке и чьи пальцы жмут на курок

Playboy
15 мыслей Мартена Фуркада 15 мыслей Мартена Фуркада

В этом сезоне французский биатлонист попробует побить собственный рекорд и стать обладателем Кубка мира шестой год подряд.

GQ
На клеточном уровне На клеточном уровне

Биолог и японист на основе анализа живых клеток придумали, как и где следует размещать рекламу.

Forbes
За примерное поведение За примерное поведение

Ляйсан Утяшева и Павел Воля умело жон­гли­ру­ют все­ми сво­и­ми про­ек­та­ми

Glamour
Ты и я та­кие разные Ты и я та­кие разные

Кубинский драйв и па­риж­ский шик — у близ­ня­шек-пе­виц из груп­пы Ibeyi есть все, чтобы по­ко­рить планету.

Vogue
BMW 5 cерии BMW 5 cерии

В следующем году на рынок выйдет абсолютно новая «пятерка». Но если поставить с ней рядышком машину нынешнего поколения, мы не заметим кардинальных отличий. Автомобиль с заводским индексом F10 выглядит свежо и современно. Но как долго он будет служить верой и правдой?

АвтоМир
Кейт Уинслет. Работа над ошибками Кейт Уинслет. Работа над ошибками

Звезда "Титаника" и "Чтеца", похоже, собралась разводиться в третий раз

Караван историй
Метод Цекало Метод Цекало

Осенью 2016 года крупнейший в мире онлайн-кинотеатр Netflix впервые купил права на российский сериал. Им стал «Мажор», выпущенный продюсерской компанией «Среда» Александра Цекало. Как шоумен, телеведущий и продюсер развлекательных шоу стал производителем «серьезных» сериалов и пробился на международный рынок, разобрался журнал РБК.

РБК
Исчезнувшая греза Михаила Врубеля Исчезнувшая греза Михаила Врубеля

Как Надежда Забела стала для Михаила Врубеля его Грезой

Караван историй
Инструмент дизайнера Инструмент дизайнера

Создатели LixPen первыми сделали 3D-ручку компактной.

Forbes
Вот вам Крес Вот вам Крес

Сочетание крас­но­го и ро­зо­во­го, си­лу­эт с ак­цен­том на та­лию и пле­чи, дерз­кие вы­ре­зы — су­пер­мо­дель Даутцен Крес де­мон­стри­ру­ет пер­вые ве­сен­ние тренды.

Vogue
Анастасия Бегунова. Женщина в игре без правил Анастасия Бегунова. Женщина в игре без правил

Анастасия Бегунова дала откровенное интервью в свете ее скандала с бывшим мужем

Караван историй
Ужин по обмену Ужин по обмену

Москва впервые приняла участие в международном фестивале Gelinaz! Shuffle. Лучшие повара мира меняются ресторанами и инкогнито готовят ужин. За этим кулинарным свингом в столичном White Rabbit следил Иван Глушков.

GQ
Только спокойствие Только спокойствие

Актриса Светлана Иванова не боится конкуренции и никуда не торопится

Glamour
Renault Duster Dakar Renault Duster Dakar

Его называют кроссовером, сравнивают с автомобилями вроде Hyundai Creta и Suzuki Vitara и покупают для передвижения по городу. На самом деле с Duster все должно быть иначе. Спецверсия Duster Dakar это доказала.

АвтоМир
Chevrolet Spark Chevrolet Spark

Вероятно, из-за принадлежности к самому малому классу машин в профессиональных кругах Spark ругать не принято. Его недостатки видны невооруженным глазом, а те, что спрятаны, быстро дают о себе знать за рулем. Однако Spark III – неплохая покупка.

АвтоМир
Lada XRay – Renault Sandero Stepway Lada XRay – Renault Sandero Stepway

Единая платформа, один и тот же двигатель, даже место сборки совпадает – Тольятти. Тем интереснее искать различия! Они у этих автомобилей не только в дизайне или наличии (отсутствии) дополнительного пластикового декора. Разберемся подробнее в полезных мелочах.

АвтоМир
Верю - не верю Верю - не верю

Премьера телесериала «Молодой Папа» состоялась на Венецианском кинофестивале, что не совсем типично для работ такого рода. Впрочем, он нетипичен во всем: вроде бы Соррентино снимал фильм о харизматичном Папе и вере, а получилось – и о современной политике, и о природе власти. C 1 декабря весь первый сезон «Молодого Папы» доступен на «Амедиатеке». Накануне российской премьеры мы встретились с Джудом Лоу, чтобы расспросить его о противоречивом характере Ленни Белардо, работе с Паоло Соррентино и, конечно, о вере.

The Rake
Infiniti QX50 Infiniti QX50

Рестайлинг кроссовера Infiniti не совсем обычен: дело не ограничилось оптикой, бамперами, колесными дисками, новыми цветами и прочими крайне важными вещами. QX50 стал длиннее!

АвтоМир
Открыть в приложении